— Одну минуту! Почему вы не даете своему адвокату говорить за вас?
Последний принялся его защищать:
— Являясь непосредственным участником событий, мой клиент сможет задать более точные вопросы, ваша честь.
— Хорошо, продолжайте.
Все пошло плохо с самого начала: почему судья разрешила подобное? Торговец продолжил. Услышав его голос, Оана принялась сильно дрожать. С первых же вопросов я почувствовала какой-то подвох.
— Вы утверждаете, что я отвез вас в Испанию.
— Да.
— Сколько еще девочек было с вами?
Запаниковав, Оана посмотрела на меня, словно спрашивая, что ей говорить. У этого вопроса была только одна цель: идентифицировать свидетеля. Оана была одна во время этой поездки. Если она скажет правду, вербовщик сразу ее узнает. Судья молчала, ожидая ответа Оаны. Это было возмутительно! Я прошептала:
— Не лги, но и не отвечай на вопрос.
Оана произнесла нерешительным голосом:
— Мне очень жаль, но я не могу вспомнить.
В ту же секунду обвиняемый подпрыгнул на месте.
— Лгунья! Я знаю, кто ты! Ты — Оана!
От шока Оана чуть было не лишилась чувств. С торжествующим видом торговец продолжил дальше:
— Ты гнусная лгунья! 28 января ты заявила агенту по пробации[27], что не помнишь, кто сопровождал тебя в Испанию. А сегодня ты утверждаешь, что это был я. К тебе внезапно вернулась память? Думаешь, тебе кто-нибудь поверит?
Шокированная Оана не смогла больше произнести ни звука, и ее выступление было отложено. Меня трясло от злости: откуда торговец узнал, что Оана встречалась с агентом по пробации 28 января? Более того: как он узнал, что именно она говорила во время этой беседы, считающейся конфиденциальной? Мне нужно было срочно переговорить с агентом по пробации. Это была женщина, которую я оставила вместе со Стелой и Мирелой в комнате свидетелей, где они ожидали своей очереди, чтобы отправиться в зал судебных заседаний. Войдя в комнату, я тут же набросилась на нее:
— Вы можете мне объяснить, что все это значит? Откуда обвиняемый знает про 28 января?
— Ну, я указала это в рапорте, который передала ему по требованию судьи.
— Что?! А по какому праву?
— Я являюсь также агентом по пробации обвиняемого.
— Что?!
Такого я еще не видела! Следует уточнить, что с момента вступления Румынии в Европейское сообщество, наша юридическая система дополнилась положениями, привнесенными, в частности, из законодательства Соединенных Штатов и щедро сдобренными местным соусом. За океаном агент по пробации назначается только преступникам, чтобы не допустить рецидива, когда их освобождают условно. Здесь почему-то решили, что жертвы перед процессом тоже должны консультироваться у агента по пробации, поскольку его услуги бесплатны. Правительство по-прежнему сдержанно относится к помощи негосударственных организаций, даже если она ничего не стоит. Однако мне еще не приходилось слышать об агенте, консультирующем одновременно жертву и обвиняемого! Как вообще возможен такой абсурд?