— Да, я тебя слушаю?
Николета вздохнула и больше ничего не сказала. Я выиграла это сражение. У каждого социального работника имеются в арсенале свои методы. Один из моих методов на этот раз сработал, по крайней мере, на какое-то время. Поддержание дисциплины — это ежедневная работа воспитательниц в приюте. У всех свой подход, и каждая проблема решается индивидуально. Главное — обсуждать их и находить цивилизованные решения, которые устраивали бы обе стороны. Два раза в месяц четыре воспитательницы и все девочки собираются вместе для того, чтобы выяснить причины столкновений за последние дни. Если, к примеру, кто-то отказывался подчиняться или был груб с воспитательницей, обязан был это объяснить.
— Почему ты себя так вела?
— Я была раздосадована.
— Ты сказала ей об этом?
— Нет.
— Если ты молчишь, откуда она может об этом знать?
В большинстве случаев речь идет об обычном дефиците общения. Эти девочки вышли из среды, где на них просто орали, никогда не объясняя своих поступков или слов. В приюте, если какая-то девочка не корректирует свое поведение, ей делают первое предупреждение. В случае рецидива она получает второе предупреждение. На третий раз… следует наказание-сюрприз, в зависимости от моего настроения в этот день. Порой мне приходится прибегать к такой же грубости, какую проявляют они, чтобы открыть им глаза. Я вспоминаю одно особенно тяжелое собрание, на котором без конца раздавалась ругань. В течение двух последующих недель атмосфера в доме оставалась неспокойной. Воспитательницы были измучены. На очередном собрании я попыталась вразумить девочек:
— Послушайте, когда вы прибыли в приют, вы все, рыдая, рассказывали мне о том, как плохо с вами обращались. Вы жаловались на поведение сутенеров, которые постоянно оскорбляли вас, били и обращались как со скотом. Здесь с вами разговаривают приветливо, вежливо просят о чем-нибудь, относятся к вам с уважением, делают все, чтобы вы чувствовали себя хорошо, но вы снова недовольны! Чего вы хотите? Чтобы вас оскорбляли? Чтобы вас унижали?
— Нет, конечно, нет…
Мне показалось, что они поняли. И несколько дней девочки действительно держали себя в руках. А потом как-то утром Ани, одна из наших воспитательниц, рассказала мне по телефону, что они снова разразились непристойной бранью. После обеда, приехав в приют, чтобы заступить на дежурство, я распахнула дверь и громко крикнула:
— Привет, грязные шлюхи, как дела?
На мгновение те, кто были в гостиной, подумали, что я шучу, но жесткое выражение моего лица их быстро в этом разубедило. Я продолжила грубо их обзывать, выложив весь свой запас самых унизительных ругательств. А я могу вас заверить, что румыны знают в этом толк, поскольку наравне с венграми считаются самыми сильными в данной области. Потрясенные девочки испуганно смотрели на меня, не в силах вымолвить ни слова. Ани, в первые минуты стоявшая разинув рот, теперь изо всех сил старалась сдержать приступ смеха и в итоге скрылась в кабинете. Я продолжала поносить их в течение получаса.