С этими словами сутенерша отправилась за девочкой наверх. В гостиной она безжалостно вытолкнула ее в свет лампы.
— Вот, этой девятнадцать.
Несмотря на свою мини-юбку и высокие каблуки, девочка выглядела максимум на шестнадцать.
— Как ее зовут?
— Элизабета. Ну так как, берете или нет?
— Да-да…
— Она ничем не болеет, но должна предупредить: много ест.
— На ней нет колготок… Вы не могли бы дать ей куртку? На улице пять градусов мороза.
— Куртку? Да на какие деньги я куплю ей куртку? Не беспокойтесь, она привычна к холоду.
— Хорошо, держите 1000 евро, как договаривались.
— А, нет! 1000 евро — это у Карлика. У нас девочка стоит 1800 евро.
— Что ж… мы согласны.
Трое журналистов не были удивлены этим внезапным увеличением суммы: Карлик, должно быть, решил, что покупатели повезут девочку за границу. Само собой разумеется, экспортируемая девочка стоит дороже. Элизабета безропотно последовала за ними, неловко поскользнувшись на обледенелом тротуаре. Внутри машины ее язык неожиданно развязался:
— Что вы собираетесь со мной делать? Вы потом привезете меня обратно к Бурику?
— Нет, ты больше к нему не вернешься.
— Тем лучше! Я не хочу туда возвращаться. В рождественскую ночь они заперли меня голышом в собачьей будке. Они все время меня бьют, даже ножом резали. Смотрите! — сказала она, показывая еще не зажившие рубцы на животе.
— Не волнуйся, мы отвезем тебя туда, где о тебе позаботятся.
Журналисты направились в Питешти. По дороге все еще напуганная Элизабета продолжала забрасывать их вопросами:
— Я выйду за кого-то из вас замуж, да?
— Нет, ни за кого ты не выйдешь, успокойся.
— Но вы ведь не привезете меня обратно? Я уже целый год не выходила из квартиры…
Ничего не поделаешь, Элизабета отказывалась им верить. На трассе Питер остановил машину, чтобы взять у нее интервью, прежде чем передать мне. Когда он вышел из машины, чтобы взять в багажнике камеру, Элизабета, сидевшая впереди, быстро скользнула на заднее сиденье. Паул, служивший переводчиком, спросил у нее:
— Элизабета, что ты делаешь?
— Сексом удобнее заниматься на заднем сиденье.
— Сексом? Нет, Элизабета. Эти люди не хотят секса.
— Зачем они тогда меня купили?
— Чтобы отпустить тебя на свободу.
— Они не хотят спать со мной? Я им не нравлюсь, да? Скажите им, что я сделаю все, что они попросят. Я хорошая девочка, вот увидите.
— Конечно, ты хорошая, но эти люди не имеют отношения ни к торговцам, ни к клиентам. Они журналисты. Понимаешь?
— Не понимаю. Я хорошая девочка, со мной не будет проблем.
Совершенно растерянная, Элизабета без конца повторяла одну и ту же фразу. Паул терпеливо объяснил ей, что она не должна их бояться, что ей больше не придется заниматься проституцией, что ее отвезут в приют, где о ней позаботится милая женщина. Питер, вернувшись на свое сиденье, направил объектив камеры на Элизабету, взяв крупным планом ее лицо. Когда загорелся красный огонек, он, держа микрофон в руке, спросил напыщенным голосом: