Отец направил на него палец и с презрением на лице заговорил приглушенным, дрожащим от желчи голосом:
— Ты мне не спаситель. Не строй из себя Христа. Христос освободил меня. Ты же лишил меня свободы.
Дилл вздрогнул, когда его отец ударил ладонью по столу — резкий хлопок в тишине комнаты — и поднялся.
— До свидания, младший. Передай привет своей матери.
Он махнул охранникам, которые насторожились, услышав шум.
— Я закончил.
И ушел, не оборачиваясь.
* * *
Дилл думал — и был, как выяснилось, неправ, — что его утренний диалог с матерью стал чем-то вроде прививки, которая защитит его от боли в будущем. Он сидел на парковке, опустив голову на руки. На душе у него была такая же серость, как и в небе. Подъехал доктор Бланкеншип.
— Эй, Дилл, — сказал он с жизнерадостной улыбкой, — хочешь трюфелей с леденцовой крошкой?
Дилл в ответ выдавил улыбку.
— Нет, спасибо.
Какое-то время они ехали в тишине.
— Простите, что я молчу, доктор Бланкеншип. Надеюсь, я не кажусь вам невежливым.
— Я все понимаю. Не беспокойся.
Они проехали еще несколько километров, слушая рождественскую подборку на айподе доктора Бланкеншипа.
Дилл изо всех сил старался сохранять самообладание. Он-то считал, что на сегодня уже исчерпал запасы слез. И снова неверное предположение. Он чувствовал, как в нем поднимается волна, которую он больше не мог сдерживать.
— Что ж, м-м-м… — Дилл сглатывал слезы, пока в горле не появилось жжение, так же жгло после того, как он залпом выпивал стакан ледяной воды, — у меня с отцом все совсем не здорово. — И в этот момент он окончательно потерял контроль. Он чувствовал себя обнаженным и пристыженным. Адам в райском саду. Но он больше не мог это выносить.
Доктор Бланкеншип посмотрел на него, сдвинув брови.
— Эй, — мягко сказал он, — эй.
Он остановился на обочине. Дилл сидел, прижавшись головой к стеклу двери, рыдания сотрясали все его тело.
— Эй, — доктор Бланкеншип положил руку Диллу на плечо, — все в порядке, все в порядке.
И тут совершенно неожиданно (по крайней мере, для себя самого) Дилл уткнулся доктору Бланкеншипу в плечо. Тот обнял его, и Дилл продолжил рыдать. От доктора пахло теплым кашемиром, шалфеем и салфетками с антистатиком. Дилл постарался как можно быстрее взять себя в руки, что заняло у него несколько минут.
Наконец он с содроганием набрал воздуха в грудь. Он был в полном раздрае.
— Простите. Мне правда очень жаль. Из-за меня вы еще не дома. Едва ли вы ожидали подобного, когда предложили подвезти меня.
Доктор Бланкеншип порылся в машине в поисках пачки салфеток.
— Вообще-то я примерно этого и ожидал, потому и предложил тебя подвезти. Хочешь поговорить?