Отец Дилла отрывисто усмехнулся.
— Твоя вера слаба. Она подвела тебя в тот час, когда ты должен был взять в руки смертоносную змею. Ты был как Петр, который пытался ступать по водам Галилейского моря, но тонул. Тебе нужны наставничество и знания, но не те, которые дают в вузе.
— У меня есть вера.
— И какое знамение ее подтверждает?
— Я пел в школьном конкурсе талантов. Для этого потребовалась вера.
Отец откинулся на спинку стула. На его лице появился проблеск удовольствия.
— Правда? Проповедовал Евангелие в своей песне?
— Нет.
Проблеск удовольствия померк.
— О чем же ты пел?
— О любви.
— О, «о любви», — повторил отец с издевкой. — Ты рисковал умереть во имя Господа на этом конкурсе?
— Нет.
— Чем же ты рисковал?
— Быть осмеянным, униженным.
— Истинный христианин рискует этим каждый день. Мы Христа ради юродивые. Ты ничем не рисковал, кроме собственной гордыни. Со мной здесь есть заключенные, чья вера крепче, чем вера моего собственного сына: воры, убийцы, насильники. У тебя мое имя, но не моя вера.
Дилл почувствовал, как в нем поднимается ярость.
— Так, может, моя вера слаба из-за тебя? Может, не тебе об этом судить? Где была твоя вера, когда пришло время устоять перед искушением?
Отец склонился к нему и прошипел:
— Твоя вера была слаба еще до того, как проделки дьявола уничтожили наш приход.
— Проделки дьявола? Почему же ты не сказал об этом суду? Что же ты не сказал им, что дьявол спустился по трубе к нам домой и скачал на наш компьютер детское порно? Почему же ты сказал им, что это моя вина?
Отец бросил на него предостерегающий взгляд.
— Дьявол — не предмет для шуток. У дьявола нет тела. Он искушает слабую плоть.
Дилл наставил на отца палец, и его голос дрогнул.
— Он искусил твою слабую плоть. Твою. Не мою. Мы оба это знаем. И Богу это тоже известно.
Отец медленно выдохнул, как бы ожидая, пока схлынет волна гнева. Потом ровным тоном произнес:
— Разве ты не видишь Божьего умысла в том, что я оказался здесь и проповедую среди заключенных?
— Нет, не вижу. Я вижу человека, который позволил моей матери думать, что это из-за меня ее мужа упекли за решетку; который пытался спасти свою шкуру, уничтожив репутацию собственного сына; который, судя по всему, прекрасно здесь устроился, пока мы с мамой рвем задницу, чтобы выплачивать его долги.
Взгляд отца помрачнел.
— Следи за языком. Наши долги. Разве ты не ел за нашим столом, не жил с нами под одной крышей?
— Твои долги. А теперь я расплачиваюсь за твои грехи, в то время как мир вращается без меня. Я не могу пойти учиться в университет, как мои друзья, из-за тебя.