— Ясно. Тебе для информации: я тоже не планирую встречаться с тупыми, отвратительными парнями.
— Это меня очень радует.
— И даже с нетупыми, неотвратительными парнями.
— Отлично.
Оставшуюся часть пути до студенческого клуба Лидия казалась погруженной в свои мысли. Повсюду были внушительные строения эпохи 1950-х годов в окружении высоких деревьев. В воздухе витал аромат теплой скошенной травы, древесной щепы и жарившегося на огне мяса.
И вдруг ни с того ни с сего, как если бы это была самая естественная вещь на свете, Лидия взяла Дилла за руку. И вот они шли по тротуару, держась за руки, на людях.
— Это грубое нарушение правил, — сказал Дилл.
Лидия невозмутимо ответила:
— Да, но получается, что Марисса заигрывает с тобой на глазах у твоей девушки, поэтому я накладываю временный мораторий на правила. Этот университет — нейтральная территория, царство беззакония и анархии.
Дилл переплел пальцы с ее пальцами.
— Если это так, тогда ничто не мешает мне поцеловать тебя прямо здесь, на глазах у всех.
— Наверное, не мешает.
— Ты сказала, что дозволено все.
— Да.
— Тогда ладно.
— Ладно.
— Я это сделаю. — Дилл резко остановился и потянул Лидию назад, к себе.
— Почему мы все еще разговариваем?
— Окей. — Он прижал ее к себе, обхватил ее лицо ладонью и поцеловал долго и медленно, так, будто они были совершенно одни, а не на тротуаре, в потоке студентов, спешащих на занятия.
— Первое выступление Диэрли в Мидл Теннесси получает высокую оценку, — пробормотала Лидия, все еще не открывая глаз.
— Да? — спросил Дилл, едва касаясь ее губ.
— Да. Может, нам стоит повторить это для Мариссы и ее подруг?
— Я готов. Пойдем, найдем ее.
Лидия вырвалась из его объятий и, снова взяв его за руку, потащила в направлении студенческого клуба, отчего он едва не потерял равновесие.
— Давай что-нибудь перекусим. Я умираю от голода. Пойдем, рок-звезда.
Они взяли сэндвичи в обширном фуд-корте. Дилл положил пакет с новой толстовкой, обвел взглядом помещение и почувствовал, как что-то в нем расцветает. Никто не мог заменить Трэвиса. Никто не заменит Лидию. Но теперь ему, по крайней мере, не светило сокрушительное одиночество. Теперь у его жизни были солнце и почва для того, чтобы она продолжала расти. Он представил себе, как они с Лидией обсуждают занятия и новых друзей. Это будет намного лучше, чем слушать, как Лидия рассказывает о занятиях и новых друзьях, а он — о том, как хорошо прошел вечер в универмаге Floyd's. И нежданно-негаданно, без предупреждения, на него навалились радость, меланхолия, надежда и ностальгия — все сразу. Он с трудом сдержал слезы.