Дилл отнял у него свою руку и, глядя в землю, произнес:
— Я не доволен. Мне жаль, что так вышло.
Прохожие на другой стороне улицы остановились поглазеть на стычку между змееносцами.
Брат Маккиннон саркастически усмехнулся.
— О, тебе жаль. Что ж, мне хватит твоего сожаления и четырех сотен в месяц на бензин, чтобы вырастить своих детей в истинной вере. Тебе жаль. — Он плюнул Диллу под ноги.
Дилл встретил едкий взгляд брата Маккиннона. Чувство стыда перерастало в гнев.
— Да, мне жаль, что ваши дела плохи. Но я не виноват в том, что совершил мой отец. Он сам навлек на себя неприятности.
Голос брата Маккиннона перешел в угрожающее шипение. Отрывисто произнося слова, он тыкал Диллу в грудь указательным пальцем.
— Продолжай внушать это себе, Иуда. Но делай это где-нибудь в другом месте, потому что, когда я смотрю на тебя, мне хочется совершить нечто, в чем я буду раскаиваться.
Дилл ничего не сказал в ответ, просто повернулся и быстро пошел прочь. В нем бурлил адреналин, отчего его тошнило, а ноги сделались ватными. Он семенил по улице, ощущая себя каким-то тараканом, которого выгнали из убежища. Особо не раздумывая, он решил нарушить данное себе обещание и не забывать о том, что этот ужин у Лидии по случаю начала учебного года будет последним. Вот что у меня останется, когда она уедет. Стычки у дверей мастерской с бывшими прихожанами церкви, которые думают, что я продал отца римлянам.
Он шел опустив голову и лишь украдкой бросал взгляды по сторонам, но к тому времени улицы, залитые рыжеватым светом, были уже почти пусты.
* * *
Ужин, по обыкновению, был превосходным. Вкусная еда и приятная компания сгладили впечатление от стычки с Маккиннонами. Но, когда растворился неприятный осадок от этого эпизода, на Дилла навалилось чувство одиночества. Конечно, он всегда испытывал особую тоску, когда бывал дома у Лидии, в первую очередь из-за контраста со своим собственным домом. Их светлый, просторный дом, полный воздуха, красивых вещиц и современной техники, насыщенный чистыми, свежими ароматами белых цветов и цитруса… в сравнении с его тесной лачугой, пропитанной распадом, где воняло плесенью, старым ковром и клеем, благодаря которому все еще не развалилось окончательно. Сплоченная и любящая семья Лидии с теплыми беседами; семья, в которой Лидия была единственной дочерью по выбору родителей… в сравнении с его разобщенной семьей, его матерью, которая относилась к нему как к ребенку, несмотря на то что сама была всего на восемнадцать лет старше; семьей, в которой Дилл был единственным сыном, потому как Господь не дал его родителям больше детей (их слова).