Они уселись за столик для пикника, достаточно близко к железнодорожным путям, чтобы, услышав звук приближающегося поезда, успеть подойти поближе.
Лидия проверила телефон.
— Смотреть на поезда. Для Дилла это как YouTube. Ты в курсе, что это очень странное увлечение, да?
— Сказала девушка, на которой в данную минуту наряд из пяти различных десятилетий.
— Твоя правда.
— Может, спросим этого парня с драконом на шее, не считает ли он мое увлечение странным? — сказал Дилл.
— Нет, не считаю, — отозвался Трэвис. — Поезда и большие механизмы — это круто.
— Но почему ты так на этом помешан? — спросила Лидия у Дилла.
Тот задумался.
— Сейчас попытаюсь подыскать наименее странное объяснение.
— Ой-ей, — протянула Лидия.
— Ладно, значит, так. Когда я смотрю на поезда, это наводит меня на мысль о том, сколько движения в этом мире, о том, что каждый поезд состоит из десятков вагонов, а каждый вагон — из сотни частей и все эти части и вагоны работают день за днем. А ведь все остальное тоже движется. Люди рождаются и умирают. Сменяются времена года. Реки впадают в моря. Земля вращается вокруг Солнца, а Луна — вокруг Земли. Все вертится и несется куда-то. И мне довелось ненадолго стать частью всего этого, точно так же, как доведется посмотреть на поезд минуту-другую, пока он не исчезнет вдали.
Как довелось быть частью твоей жизни. А когда ты уедешь, я останусь здесь и буду смотреть на поезда, которые тоже минуют меня.
Дилл покраснел и уставился в землю, готовясь к очередной остроумной реплике Лидии.
— Ладно, прости. Но это действительно странно.
Он взглянул на нее. Она смотрела на рельсы.
— Нет, — произнесла она, и в ее голосе не было иронии, — не странно. То есть в целом ты, конечно, странноватый — будем реалистами, — но вот именно это не странно.
Словно по команде в отдалении послышался свист поезда.
Друзья встали из-за стола и подошли поближе к рельсам — достаточно близко для того, чтобы ощутить порыв воздуха от проходящего мимо поезда. Дилл испытал хорошо знакомый ему острый прилив восторга и адреналина, когда поезд приблизился к ним и начал свистеть. Шум и мощь нарастали, грозя захлестнуть его целиком, пока поезд не поравнялся с ними. Дилл закрыл глаза и стал слушать, как звучат отдельные его части. Стук колес по рельсам. «Чаг-чаг-чаг» одного из вагонов. Дилл впитывал всю его неистовость и силу, когда поезд скользил мимо него, словно огромная стальная змея. Этот вибрирующий, пульсирующий грохот будоражил в нем что-то.
* * *
Ему тринадцать, он стоит в отцовской церкви вместе с другими членами церковной группы, играет на своей электрогитаре, чересчур большой для него. Играет так громко и быстро, как может. Музыка сотрясает хрупкие стены и низкий древесно-стружечный потолок крошечной церкви. Дилл постоянно сбивается, но никто этого не замечает, потому что всех захватил Святой Дух. Экзальтированные прихожане говорят на иных языках, и стены вибрируют от их бессвязного бормотания. Их туфли и ботинки, собравшие всю грязь с незаасфальтированной парковки у церкви, топчутся по полу, отчего он ходит ходуном. Несколько прихожан, в их числе и мать Дилла, бьют в бубны.