— Да без проблем, испечет, особенно для прихожанки нашей церкви.
— Могу зайти помочь после работы.
— Не, отец странно реагирует, когда к нам кто-то заходит. Сам знаешь.
Дилл протянул ему помятую упаковку дешевой смеси для приготовления бисквитного кекса на яйцах. Судя по всему, дали бесплатно на работе.
— Спасибо. Прости, что не попросил тебя заранее.
Мама Трэвиса с радостью согласилась. Однако Трэвису не хотелось взваливать это на ее плечи целиком и полностью, потому он остался с ней и время от времени вклинивался в процесс. Вечер был идеальным, потому как его отец ушел к другу, играть в карты.
— Посмотри только, эта кухня превратилась в натуральный свинарник… — произнес Трэвис с ужасающим британским акцентом, подражая ведущему любимого маминого кулинарного шоу на канале Food Network.
Она захихикала.
— Ой, Трэв, ты такой смешной.
Он обожал мамин смех и так редко его слышал, особенно после гибели Мэтта. Трэвис продолжал паясничать. Припудрил лицо мукой и надел один из маминых фартуков в цветочек. Он как раз пытался жонглировать деревянными ложками, когда входная дверь дома открылась, и в дом ввалился отец Трэвиса.
Они тут же умолкли, надеясь, что он отправится спать или, по крайней мере, включит телевизор и вырубится перед экраном. Все что угодно — только бы не входил в кухню и не портил им вечер. Шансы на успех у них были: отец Трэвиса считал кухню исключительно маминой территорией.
Как бы не так. Покачиваясь и воняя бурбоном, он вошел к ним. Увидев Трэвиса в фартуке, с перепачканным мукой лицом, прыснул со смеху.
— Фто ж, рафве это не чудефно! — воскликнул он, шепелявя и невнятно выговаривая слова. — Пофмотрите только на двух моих малыфек, как фдорово они проводят время! — Он изобразил жеманную, женоподобную походку.
Трэвис смущенно улыбнулся, надеясь, что отец просто пытается пошутить. Вот только отец, когда был пьян, не чувствовал ту грань, когда шутка переставала быть смешной (или начинала быть смешной, если уж на то пошло).
Мама Трэвиса смела в ладонь остатки муки и выбросила в мусорное ведро.
— Хорошо поиграл, милый?
— О гофподи, да! Но это не так вефело, как печь пирофки в передничке. — Он, шатаясь, подошел к Трэвису и резко потянул за веревки, развязав фартук. Трэвис отвернулся, снял фартук и осторожно сложил его.
— Клинт, — мягко сказала мать Трэвиса. Он проигнорировал ее и подошел к Трэвису вплотную.
— Общался сегодня с Кении Пархэмом. Он говорил о вечере выпускников. Ты, как я понял, в футбол играть не собираешься, но хоть девчонку-то на танцы пригласишь?
В его голосе больше не было намека на иронию.