— Отпусти меня, Шестая, — рычит он. — Пусти сейчас же.
— Остановись на секунду и подумай, — настаиваю я, понимая, что пытаюсь убедить не столько Девятого, cколько себя. Ногти впиваются в ладони, и я сама не уверена — то ли это от усилия, чтобы удержать Девятого телекинезом, то ли от усилия самой удержаться в руках. Когда мы с Сэмом были на крыше центра Джона Хэнкока, я сказала ему, что идет война и жертв не избежать. Тогда я думала, что готова к этому, но потеря Восьмого... а теперь, возможно, и те, кто остался в Чикаго... Нет! Это выше моих сил. Не хочу верить, что это был наш последний с Сэмом разговор. Не верю.
— Они наверняка уже покинули Чикаго, — продолжаю я. — Сбежали. Мы сами бы так поступили. Ясно же, что Джон жив — второго шрама не было. У него есть планшет и Ларцы. Так что у них больше шансов найти нас, чем у нас их.
— Ага, только, когда я в последний раз видел Джона, он был в отключке. Так что никого он не найдет.
— Взрывы домов имеют свойство будить людей, — возражаю я. — Он проснулся. Иначе мы бы знали.
Спустя пару секунд Девятый неохотно кивает:
— Ладно, уговорила, пусти меня.
Ослабляю хватку и отпускаю его. Девятый сразу же отворачивается и устремляет взор на темную дорогу, его широкие плечи поникают.
— По-моему, мы конкретно влипли, Шестая, — говорит Девятый хрипло. — У меня такое чувство, будто мы уже проиграли, а нам об этом никто не сказал.
Поравнявшись с ним, кладу руку ему на плечо. За нашими спинами мерцают неоновые огни «Зверолова». Я не вижу лицо Девятого, но вполне уверена, что на его глазах выступили слезы.
— Чушь, — отвечаю я. — Мы не проиграли.
— Скажи это Восьмому.
— Девятый, перестань...
Девятый судорожно запускает пальцы в свои черные спутанные волосы, будто желая их выдрать, затем трет лицо, а потом безвольно опускает руки и мне становится ясно, что он пытается быть стойким.
— Я тоже виноват, — продолжает он. — Восьмой погиб из-за меня.
— Не правда.
— Нет, правда. Пятый мне навалял, и я не сдержался. Не мог заткнуться, хотел показать ему... На месте Восьмого должен был быть я. Ты это знаешь, я это знаю, а Марина и подавно.
Убираю руку с плеча Девятого и бью его в челюсть.
— Ай! Блин! — вскрикивает Девятый, отшатываясь от меня и едва не падая. — Какого черта!?
— Ты ведь этого хочешь? — спрашиваю я, надвигаясь на него со сжатыми кулаками. — Хочешь, чтоб я тебя слегка побила? Наказала за то, что произошло с Восьмым?
Девятый поднимает руки:
— Шестая, прекрати.
— Это была не твоя вина, — спокойно говорю я, разжимая кулаки, а затем с силой толкая Девятого пальцами в грудь. — Восьмого убил Пятый, а не ты. И виноваты в этом моги. Усек?