Мужчины молча стояли и смотрели друг на друга.
– Ну здравствуй, полковник, – перекинув зубочистку в другой угол рта, сказал Жестянкин.
– Здравствуй, Леонид, – настороженно ответил на не слишком вежливое приветствие Сомов.
Ничего хорошего от этой встречи он не ожидал. И жалел о том, что оставил свой табельный пистолет на работе в сейфе. Вот именно сейчас он бы сильно пригодился полковнику, хотя бы просто ободряя и придавая уверенности, которой почему-то в данный момент не было. Не то чтобы боевого полковника ВС Империи пугал какой-то сраный молокосос, подкарауливший его в темном переулке. Нет. Но это был не просто молокосос, это был Жестянкин. Ленька Отмор, харизматичная сволочь, лидер курса, Чемпион училища, не раз и не два поднимавший «восстания» против несправедливости и произвола преподавателей. И самое противное, каждый раз добивавшийся своего. Два преподавателя в результате этих «восстаний» вынуждены были уволиться из стен училища, а один несправедливо уволенный восстановлен в правах и в должности.
В тот момент, когда Сомов подписывал приказ об исключении Леньки из училища, то ожидал взрыва, очередного «восстания». И, насколько он был осведомлен, «волна» начала подниматься, но остановил ее сам Жестянкин. А потом была тишина. Ленька тихо подписал обходной лист, тихо сдал форму и имущество, тихо получил документы и тихо ушел.
Четыре дня прошло. И вот он здесь. И все существо Сомова говорит о том, что ничего хорошего от этой встречи ждать не приходится. А уж в то, что она случайна, не поверил бы и самый наивный в мире человек.
– Тебе повезло, полковник, – сказал Жестянкин, пожевав зубочистку.
– В чем же? – напрягся еще сильнее Сомов.
– Твоя дочь тебя очень любит.
– При чем тут это?
– Сашка взяла с меня слово, что я тебя не трону, – вздохнул Жестянкин.
Было заметно, что это обстоятельство бывшего кадета очень расстраивает.
– И это тебя остановит? – приподнял бровь в скептическом жесте Сомов.
– Да, – серьезно ответил Жестянкин. – Сашка – мой друг. И это очень много для меня значит.
– Только друг? Ничего больше?
– Именно, полковник, именно. Если ты про секс и романтику, то скажу прямо – не было ничего между нами. Я слишком ее уважаю, чтобы так поступить.
– С трудом верится, – ответил немного расслабившийся Сомов.
– Дело твое. Не собираюсь ничего доказывать. Я сказал – ты услышал. Точка. Живи, полковник, – припечатал Сомову к груди старомодную папку с бумагами Жестянкин и прошел мимо.
Сделал он это как-то так, не быстро, не медленно, что Сомов не смог отреагировать и как-то защититься либо оттолкнуть руку бывшего кадета.