Мужчина не мог ответить. И дышать он тоже не мог. Он держался за ошейник, царапал его, хватал ртом воздух, а красный свет его души снова подступил к поверхности и хлынул Августу в руки.
Он ударил его, словно лед, холодный и резкий до боли, и эта боль заставила Августа опомниться и осознать, что он делает. Что он сделал.
Август отшатнулся, но было поздно. Свет погас, и осталось лишь скорченное тело: глаза выжжены, рот распахнут в безмолвном крике, вокруг смятого ошейника красные и фиолетовые следы.
Августа замутило.
У него все болело от давления присутствия душ, и он жалел, что не может вытошнить их, выбросить вес столь многих нежеланных жизней. Но что толку в сожалениях? Эти души теперь были его частью, сплавились с его костями и текли в его жилах.
Грудь сжало, и Август непроизвольно поднес руку к тому месту, где топор пробил бронежилет и форму, но не сумел нанести рану.
– Группа Альфа, ответьте.
Август посмотрел на свои руки, залитые кровью Рез. Она засыхала у него на руках, липкая и холодная.
– Группа Альфа!
Август всегда ненавидел кровь. Она была того же цвета, что и души, только пустая, бесполезная с того мига, как покидала жилы.
– Август!
Он заставил себя собраться.
– Я здесь, – сказал он, сам испугался спокойствию собственного голоса, тому, как ровно он звучит, хотя в глубине души ему хочется кричать. – Мы попали в засаду. – Он перевел взгляд на разбитое окно, где из темноты смотрели красные глаза. – Рез погибла.
– Черт! – Значит, Филлипс. Только Филлипс ругался по комму. – А остальные?
– Погибли, – повторил Август.
Одно простое слово. Никакой грязи.
– Как рассветет, мы пришлем отряд за телами.
И голос Филлипса исчез. В комме замелькали другие голоса, но никто из них не обращался к Августу. Он подобрал смычок и скрипку, эти маленькие вещественные части его самого, потом дал работу рукам – разложил люминофоры, чтобы обезопасить трупы.
Трупы – еще одно простое слово, не отражающее действительность, неспособное описать нечто, бывшее прежде личностью и ставшее теперь всего лишь пустой оболочкой.
Через некоторое время сквозь шум помех прорвался знакомый голос.
– Август, – сказала Эмили, – тебе следует вернуться в Компаунд.
Ее голос звучал так же ровно, как и его собственный. Август проглотил «нет, нет, нет» и вместо этого сказал:
– Я жду… Мне нужно подождать.
Эмили не спросила почему – значит, поняла, о чем он.
Насилие порождает насилие, жестокость создает монстров.
Первыми явились малхаи в холле – восстали, словно призраки, из тел убитых солдат. И он их уничтожил. Потом пришли малхаи у потушенной свечи, возникли рядом со словами, написанными кровью, и их он тоже прикончил. А потом дошла очередь до Рез.