Вообще, Ван Гог её интересовал не так сильно, как Гоген, но Эшли решила, что это будет весьма кстати, ведь по истории искусств ей нужно сдать эссе по переписке Ван Гога с его братом Тео, а эта переписка Эшли действительно понравилась. Она даже читала мне любимые отрывки, когда мы сидели в библиотеке. Точнее, Эшли сидела за столом, а я лежал на ковролине возле её стула и слушал.
«Здешний торговец красками сам грунтовал для меня холсты, но он так ленив, что я решил всё выписывать прямо из Парижа или Марселя и отказаться от его услуг – терпение моё лопнуло (пока он грунтовал мне холст, я успел написать две картины на негрунтованном холсте)».
И вот это «пока он грунтовал мне холст, я успел написать две картины на негрунтованном холсте» восхищает Эшли больше всего, и я её понимаю. Чем больше повторяю себе этот отрывок, тем сложнее сдерживать слёзы, потому что я знаю, что хотел бы жить именно так. Хотел бы, но никогда не буду. А потом мы опять говорили про Керуака с его римскими свечами и жалели, что нельзя вот так, по щелчку, переместиться в Париж, или куда-нибудь в Прованс, или хотя бы в тот же Арль. Я сказал, что однажды мы ещё пройдёмся по набережной Селестен. Эшли только улыбнулась в ответ.
Она не перестаёт удивляться, как так бывает в жизни, что теперь «Ирисы» продают за 54 миллиона долларов, «Доктора Гаше» – за 82 миллиона, «Портрет без бороды» – за 71 миллион и так далее, а в те годы Ван Гог писал брату: «Надо добиться, чтобы мои картины стоили тех денег, которые я на них трачу, и даже больше, поскольку у нас было столько расходов». И «Я совершенно подавлен тем, что живопись, даже если художник добивается успеха, всё равно не окупает того, что она стоит». А ещё Эшли нравится цитата из Ришпена: «Любовь к искусству убивает подлинную любовь». Она даже вынесла эту цитату в эпиграф своей итоговой работы по истории искусств.
После всех этих разговоров я знал, что новую зарисовку буду делать именно по Ван Гогу. Получилось, по-моему, лучше, чем в первый раз. Хотя отцовский специалист, конечно, опять сказал бы что-нибудь заумное насчёт структуры или недовыраженной мысли.
«Очередной день на пашне. Тугие, выглаженные ручки плуга и мои мозоли. Старая кобыла уныло ступает по выжженной земле. Я не помню, который час. Быть может, утро. Быть может, полдень. Мне всё равно.
Поглядываю на ломаные стволы платанов. Порывы мистраля не дают листве прорасти, и деревья здесь всегда стоят голые. Шагаю по свежей борозде, на ней остаются следы моих стёртых подошв. Ещё четверть акра невспаханной земли.