Сказал, что хочу познакомиться с амишами, посмотреть, как они живут, потому что за всё это время так толком ничего, кроме Чикаго, не видел, если не считать суточной пересадки в Нью-Йорке, где я едва успел пройтись по Центральному парку. Потом добавил, что скоро зимние каникулы и неизвестно, когда мы вообще в следующий раз увидимся.
– Всего три дня. Туда и обратно. В понедельник уже вернёмся.
Я, конечно, умолчал, что сам возвращаться не планирую, как не планирую сдавать итоговые тесты, отчитываться по итоговым эссе, подписывать документы за комнату в общаге, брать академическую выписку и прощаться с теми, кто меня знал. Для меня это был путь в одну сторону.
Мэт и Эшли одновременно, не сговариваясь, посмотрели на Крис.
Крис замерла с трубочкой во рту. Даже не повернулась к нам. Так и смотрела в лобовое стекло. Затем молча пожала плечами и продолжила пить свой ванильный шейк.
– Отлично! – крикнул Мэт, позабыв, что сам изначально к этой поездке не проявил никакого интереса.
Эшли тоже выглядела довольной. И они с Мэтом словами никогда бы не смогли выразить своё отношение ко мне настолько ясно и отчётливо, как сделали это тем, что вот так сразу посмотрели на Крис.
Предчувствие не обмануло, день в самом деле выдался удачным.
Мы разошлись, договорившись завтра обсудить детали поездки.
Не могу уснуть.
Скоро всё рухнет.
Ещё в сентябре начал подпиливать ветку, на которой сижу. Только так. Сделать всё незаметно для себя и остальных, а в конце сказать, что это было неизбежно.
Мэкси спит. Я сказал ему, что уеду на выходные, а он пожелал мне хорошей поездки. Вот так. Смешно и глупо. Хорошей поездки…
Не могу уснуть и теперь сижу, делаю эти записи. А пока лежал в кровати, голова гудела от пульсирующего клубка цитат, песен, разговоров. Когда слишком много запоминаешь, в какой-то момент хочется всё забыть. Моя память меня убивает. Если б не она, я бы не окончил первый курс на «отлично». Не сдал бы все эти истории отечественного государства и права, римское право, конституционное право, потому что они меня никогда не интересовали. Я только прочитывал учебник, толком не вникая в то, что читаю, запоминал детали, о которых говорили преподаватели, и потом все восхищались, какой я старательный, говорили, что из меня получится хороший юрист. Глупо. Если б я провалился на экзаменах, мне было бы проще взглянуть правде в глаза, а главное – показать эту правду другим. Но я этого не сделал. Все меня так хвалили, и я не мог их подвести – родителей, преподавателей, друзей…
«Там на улицах – бешенство автомобилей, и мне кажется, что все они дышат злобой к пешеходам, а пешеходы злятся на них. В спешке суетятся толпы, безыменные и безликие. Огромные дома набиты людьми, скученными в низких душных комнатах, согнувшимися над столами в монотонной и нудной работе. А вечером начнётся погоня за развлечениями, раздастся грохот воющей ритмической музыки, призраки кино, экраны телевизоров, сочащиеся голубым ядом. И выпивка за выпивкой – сотни тысяч людей пропитаны алкоголем, умеряющим нервный спазм нетерпения, ожидания чего-то лучшего, что не приходит, да и не может прийти. И человек видит, что он обманут. Квартира, которую он ждал несколько лет, оказывается дешёвой клетушкой, заработок по-прежнему не обеспечивает исполнения даже скромных желаний, дети становятся не радостью и опорой, а обузой и обидой. И тогда перед человеком встаёт колоссальный вопросительный знак: зачем?»