Не хотелось вставать. Не хотелось никуда идти. Но стук в дверь не прекращался, и мне пришлось вылезти из-под одеяла, которое Эшли тут же, повернувшись на другой бок, полностью забрала себе. Вторая кровать в комнате стояла заправленная и почти не тронутая, если не считать разбросанных на ней вещей.
Крис и Мэт ворвались к нам с порывами холода, заодно, распахнув шторы, впустили за собой свежесть солнечного дня. Они, пожалуй, были слишком уж довольными, я бы сказал, счастливыми, и совсем не стеснялись объявлять своё счастье в каждом слове, в каждом движении.
Крис подсела к Эшли и принялась трясти её за плечо, а Мэт взъерошил мне волосы и потребовал скорее одеваться – хотел пройтись до ближайшего супермаркета:
– Перекусим и пойдём искать твоих амишей. Давай!
Зевнув, я подумал, что предпочёл бы весь день провести в мотеле, но Мэтью удалось меня расшевелить, и я признал, что, в общем-то, не так важно, чем именно мы будем сегодня заниматься, главное – быть вместе.
Крис и Эшли остались в номере. Борьба между ними продолжалась. Эш отказывалась просыпаться, стонала, ворочалась, пряталась под одеяло. Наконец Крис всё это надоело: она спрыгнула на пол, огляделась, будто высматривая, на чём бы сорвать свою злость, потом застыла и, когда мы с Мэтом уже выходили на улицу, вдруг стала раздеваться. Последнее, что я увидел, прежде чем закрыть дверь, – как Крис с показным раздражением протиснулась к Эш под одеяло, на то самое место, где не так давно лежал я. Всё это было довольно забавно. Ничто не мешало им вздремнуть ещё полчаса, а то и целый час.
Мэт успел расспросить хозяина мотеля и узнал, что до ближайшего супермаркета меньше полумили. Для декабрьского Висконсина мы были одеты довольно легко, поэтому старались идти как можно быстрее. Моя толстовка и флисовая рубашка Мэта оказались не лучшей защитой от холода. Впрочем, утренняя пурга стихла, и ветер теперь поднимался лишь редкими, пусть и леденящими порывами.
Спрятавшись под капюшоном, я почти не смотрел по сторонам и думал об Эшли. Бережно перебирал ещё свежие воспоминания: звуки, запахи, прикосновения. Гадал, что из этого останется со мной навсегда – так, чтобы вспоминать это даже в старости, и не как фрагмент фильма или книги, а по-настоящему – всей кожей, всем телом.
На подходе к супермаркету нас встретила пустая парковка, обрамлённая худенькими ёлками – их будто нарочно общипывали, чтобы придать им скудный вид под стать всему городку.
В супермаркете пахло свежей выпечкой, и я невольно подумал, что в кампусе сейчас по всем дорожкам тянутся стройные ряды голодных студентов. И там тепло, нет снега. И там дают жареную картошку, брокколи, кукурузу, отбивную со сладким соусом, быть может, тыквенный пирог. И ты стоишь, не зная,