Подняла на нас скорбный, измученный, без улыбки взгляд. Да и чему улыбаться? Муж, дети и сама больны, старший сын на фронте и весточки давно не было, с питанием туго.
Стало ясно — семья нуждалась в срочной помощи. И вечером члены нашей бригады принесли Окрестиным дорогие по тем временам «гостинцы»: Гликерия Титовна Евсеева и Татьяна Николаевна Борисова — кулек пшена и пачку масла, тетя Дуня — кирпичик ржаного хлеба и несколько кусочков пиленого сахара, Евгения Павловна Капризина — несколько поленьев дров для «буржуйки».
Вскоре мы помогли Окрестиным обзавестись кое-какой утварью, самой необходимой мебелью. А потом Евдокия Павловна принесла им ордера на теплое пальто для Вовки, на женские ботинки и карточку на дополнительное питание!
— Это вам, Пелагея Ивановна, от военного отдела райкома партии.
Впервые за долгое время радость вошла в тесную квартиру. Пили морковный чай, беседовали, вспоминали, мечтали о будущем. Но особенно много говорили о старшем сыне Пелагеи Ивановны и Семена Яковлевича — летчике Борисе.
В школе Борис отлично учился, все получалось у него. Что кашу сварить, что сапоги подбить. Баян купили — и его освоил. Но особенно любил Борис рисовать. Пелагея Ивановна мечтала: быть старшему сыну художником!
Рос Борис добрым, чутким к чужой беде. Однажды поздней осенью он вернулся из школы в одной рубашке, хотя уходил одетым в куртку.
— Где куртка? Раздели тебя что ли? — всплеснула руками Пелагея Ивановна.
— Мальчишке отдал, — хмурясь, сообщил сын, натягивая старый свитер. — Ты не сердись, мама. Она ему нужнее, а я и в свитере прохожу. А подрасту малость — в авиамеханики подамся. Отработаю долг.
Так Пелагея Ивановна узнала о мечте сына стать летчиком. Долго не спала она в ту ночь, все о Борисе думала. Рисовать бы сыну, талантлив к этому делу, а его в небо потянуло. Теперь не удержишь!
Постепенно на картинах Бориса появилось столько самолетов, что уже не хватало места ни речке, ни подмосковному бору. Расправив краснозвездные крылья, самолеты на больших скоростях проносились над их домом, над крышей школы.
Как-то нашел Борис в чулане старую пожелтевшую фотокарточку. Как сквозь запотевшее стекло проступили крутой девичий лоб, брови вразлет, тонкий прямой нос. В уголках полных губ затаилась улыбка. И ни одной морщиночки! Неужели мама? С тех пор всюду носил эту карточку с собой.
В пятнадцать лет поступил сын в осоавиахимовский аэроклуб. По окончании его стал работать авиамехаником на одном из аэродромов.
Как-то поздно вечером, вернувшись с работы, будущий летчик нарочито долго очищал подошвы новеньких сапог о железную скобу. Войдя в комнату, срывающимся голосом пробасил: