«Я должна открыть, чертов сундук, чего бы мне это ни стоило!» — единственная мысль билась в моем мозгу и, чем чаще я прикасалась к сундуку, гладила отполированное дерево, тем сильнее росло желание вскрыть его.
В конце концов, мое желание достигло критической точки, а здравых мыслей все также не было.
Принесли пиццу и, она отвлекла меня от сундука. Но ненадолго.
Меланхолично жуя, совершенно не ощущая вкуса, я бродила по дальним комнатам салона, надеясь найти разгадку кода замка.
Так я оказалась в картинной комнате.
При виде меня портреты ожили и сердечно поздоровались, после чего стали упрашивать включить им телевизор.
Немного подумав, решила, что от меня не убудет, и включила его. Сразу же возникли споры кто, что хочет смотреть. Мужская часть портретов голосовала за спортивный канал, а женская требовала бразильские сериалы.
Вскоре мне надоела их перепалка, и я переключила на первую попавшуюся телепередачу. Ей оказалась программа местных городских новостей.
На экране возникло лицо знакомого репортера. Того самого с кем сейчас встречается Лерка. Кажется, она говорила, что его зовут Женей.
Он стоял на фоне старой обшарпанной пятиэтажки, я почти сразу узнала ее. Это была общага, где убили Анатолия.
Я стала вслушиваться в то, что он рассказывал, но ничего нового для себя не услышала. Все по-старому. Милиция до сих пор не нашла убийц, как Анатолия, так и Милы. Обо мне ни слова. Уже радует.
Ладно, пора возвращаться к сундуку.
— Барышня, — окликнул меня портрет Менделеева.
— Переключать не стану, — строго предупредила я.
— Нет, что вы, я просто хотел спросить все ли у вас в порядки. Вы сегодня какая-то особенно печальная и рассеянная, — с этими словами он указал мне на кусочек недоеденной пиццы, валявшийся у меня под ногами.
Черт! Если Изольда Марковна увидит, кому-то достанется на орехи и, это буду я!
— Спасибо, барин, — поблагодарила я мужика.
— Может я чем-нибудь смогу помочь вам? — он склонил голову набок.
Я хотела сказать, что вряд ли, но тут вспомнила, как во время прошлого нашего разговора он с легкостью перевел речь индейца.
Стоит попробовать…
— Я сейчас! — воскликнула я, выбегая из комнаты и стремясь в главный торговый зал.
Перерисовав все надписи с сундука, я вернулась обратно и показала их Дмитрию Ивановичу.
— Крест, разрыв и огненный цвет, — сказал он через пару секунд.
— И что это значит.
— Не знаю.
— А больше там ничего нет?
— Нет, больше нечего.
— Огромное спасибо, что помогли мне.
— Однако от этого вы не выглядите счастливее, — долетела до меня его фраза, когда я вновь ринулась обратно в главный зал.