К револьверу прилагается коробка армейских патронов, никелированных и очень шумных, и еще одна, почти полная – обычных свинцовых, ручной сборки, с небольшим пороховым зарядом. Они гораздо больше годятся для того, что я задумал. На войне такими пользоваться, конечно, нельзя, этот мягкий свинцовый шарик, с радостью могу вам доложить, творит ужасные вещи с тем, во что попадает.
Я сейчас допью «Учительское», то и дело осторожно поглядывая на дверь, чтобы моя давно покойная нянюшка не поймала меня за этим занятием, а потом спущусь и нанесу визит братцу. Я не скажу ему, как проник в дом. Пусть поволнуется – о таких вещах он постоянно переживает. Пристрелить его у меня тоже нет намерения – в такое время это будет непростительное баловство. В любом случае убить его – это оказать ему услугу, а я ему обязан многим, но не услугами.
Я братом, англичанином и другом звал его![230]
Когда я тихо просочился в библиотеку, мой брат Робин сидел ко мне спиной и шуршал пером над мемуарами. Не оборачиваясь и не прекращая царапать бумагу, он сказал:
– Здравствуй, Чарли, я не слышал, как тебя впустили в дом.
– Ожидал меня, Робин?
– Все прочие стучат. – Пауза. – У тебя не было сложностей с собаками, когда заходил в кухню с огорода?
– Послушай, от этих твоих собак пользы, что африканскому кабану от вымени. Будь я взломщиком, они бы предложили мне подержать фонарик.
– Тебе хочется выпить, – сказал он – ровно, оскорбляя.
– Я бросил, спасибо.
Он прекратил шуршать и обернулся. Осмотрел меня с ног до головы и обратно – медленно, лаская:
– На крыс охотишься?
– Нет, сегодня тебе волноваться не стоит.
– Есть хочешь?
– Да, пожалуйста. Но не сразу, – добавил я, когда рука его потянулась к колокольчику. – Позже я сам угощусь. Скажи, кто обо мне спрашивал в последнее время.
– В этом году – ни одной сельской шалавы с младенцами на руках. Пара комиков из какой-то смутной службы МИДа, я не стал уточнять, чего им надо. О, и еще одна непреклонная стерва – сказала, будто о тебе слышали в Силвердейле и ты должен выступить перед Женским граверным обществом Озерного края или чем-то вроде того.
– Понятно. И что ты им всем сказал?
– Что, по-моему, ты в Америке – правильно?
– Вполне, Робин. Спасибо. – Я не стал интересоваться, откуда он знает, что я был в Америке: он бы не сказал все равно, да и мне все равно. Определенную порцию своего драгоценного времени он отводит на слежение за моими делишками – в надежде, что настанет день, и я дам ему повод. Он такой. – Робин, у меня правительственное задание, о котором рассказать тебе я никак не могу. Но оно подразумевает, что я должен незаметно проникнуть в Озерный край и несколько дней пожить на природе. А для этого мне кое-что нужно. Спальный мешок, консервы, велосипед, фонарик, батарейки – в таком вот роде.