Я посмотрел, как он пытается убедительно сделать вид, будто скольки-то из этих предметов у него нет; затем я расстегнул пальто. Полы разошлись; рукоять «смит-и-вессона» торчала из-за пояса моих брюк, как собачья нога.
– Пойдем, – сердечно произнес Робин, – поглядим, чего можно раздобыть.
В конце концов раздобылось все, хотя мне пришлось ему напоминать, где хранятся некоторые вещи. Кроме того, я взял топографическую карту Озерного края – придать колорита моим выдумкам – и две бутылки виски «Черная этикетка».
– Мне показалось, ты бросил, дружок?
– Строго для дезинфекции ран, – любезно объяснил я.
Еще я прихватил бутылек скипидара. Вы, мой проницательный читатель, догадались бы, зачем, но брат мой был озадачен.
– Послушай, – сказал я, когда он провожал меня к дверям. – Прошу тебя, никому – ни единой душе– не говори, что я здесь был или куда я отправился. Хорошо?
– Разумеется, нет, – тепло ответствовал он, глядя мне прямо в глаза, чтобы видно было всю фальшь. Я подождал. – И вот еще, Чарли…
– Да? – ответил я, не дрогнув лицом.
– Помни, пожалуйста, – здесь у тебя всегда есть дом.
– Спасибо, старик, – отрывисто сказал я.
Как где-то выразился Хемингуэй: даже когда научитесь не отвечать на письма, у родных останется много способов вам угрожать.
Кренясь и покачиваясь под весом бойскаутского груза, я повилял на велосипеде к кладбищу, оттуда – по Боттомз-лейн, свернул у Парка налево и обрулил Лейтон-Мосс, пока не прибыл к Подножью Утеса. Мимо фермы я провел велосипед тихо-тихо, чтобы не поднять собак, и на ощупь стал пробираться по разбитой дороге к вершине.
Утес – это некое известняковое образование в форме утеса; богато минералами и испещрено провалами и расселинами, которые тут называют «щелями». По карте оно занимает квадратную милю (СО 47:49,73), но если пробираться по нему, кажется, что много больше. Здесь двести лет назад таился ужасный Трехпалый Джек – озирал Болота в свою подзорную трубу и выискивал беззащитных путников, чьи кости ныне – в пяти саженях на дне, удобряют собой прожорливые песни залива Моркам. (О Джок, «кровавыми кудрями не тряси!»[231])
Весь Утес испещрен и пронизан всевозможными дырами – Песьей дырой, дырой Фей, Барсучьей, каждая со своей долей древних костей и орудий, – а также забытыми шурфами, где в туманном прошлом добывали полезные ископаемые, фундаментами невообразимо древних каменных хижин, а на самом верху – оборонительными постройками не кого-нибудь, а древних бриттов. Превосходное место ломать ноги – даже браконьеры не рискнут сунуться сюда ночью. Перед Утесом – солонцы и море, за ним – готическая красота Лейтон-Холла. Справа видна заросшая тростниками гавань Лейтон-Мосс, а по левую руку – пустошь Карнфорта.