умненьких молоденьких американских полковников, особенно если военная форма им не по фигуре.
В те дни я был живым и беззаботным пареньком, всегда готовым приветствовать контроверзу ради наслаждения умелым преодолением ее. Оттого я и тревожился тем, что тревожусь, если вы меня понимаете. Ощущение неминуемой кончины должно преследовать тех, у кого запор, а у меня оного вообще-то не наблюдалось.
Когда я возник на пороге комнаты уединения, Джок протянул мне жесткий конверт: его доставили, пока я спал. Рассыльного Джок обрисовал лишь, как «длинный потёк мочи в котелке». Джок недрогнувшей рукой предложил ему на кухне пинту пива, и та была отвергнута с некоторой бестактностью.
Автор письма – судя по всему, помощник личного секретаря чьего-то еще постоянного под-секретаря или кого-то вроде – утверждал, что им получены инструкции предъявить мне требование (или наоборот, я уже забыл) явиться в Кабинет 504 одного из новых правительственных кварталов поуродливее в 10:30 следующего утра и там встретиться с неким мистером Л. Дж. Присядом.
А у меня, надо заметить, лишь два основных правила ведения собственной жизни, как то:
Правило А: Мои время и услуги – в полном распоряжении клиента в любое время дня или ночи, и никакие хлопоты не велики, если можно послужить интересам других людей.
Правило Б: С другой стороны, трахни меня в мозг, если на этот счет мне попробуют трахать мозги.
Я протянул записку Джоку.
– Это недвусмысленно подпадает под действие Правила Б, не правда ли, Джок?
– Напрочь подпадает, мистер Чарли.
– Там указано десять тридцать?
– Ну.
– Стало быть, разбуди меня в одиннадцать.
– Ладно, мистер Чарли.
Воспрянув духом от такого проявления индифференции, я прошелся до «Вирасвами» и глубокомысленно набил себе утробу барашком с карри и «чапати» с маслом. Изумительно одетый швейцар, как обычно, отдал мне изумительно военную честь в обмен на самую сверкающую полукрону, что я только обнаружил у себя в кармане. Почти даром. Когда у вас депрессия, ступайте и найдите себе того, кто отдаст вам честь.
Карри, по моему ограниченному опыту, – такое вещество, от которого женщинам немедля хочется лечь в постель и предаться любви; мне же после него хочется лечь в постель и сбросить с желудка тяжесть. Удивительно тяжеловесное вещество это карри.
Я многострадально довлачил свою ношу до постели, и Джок принес мне виски с содовой для остужения кроветока. Некоторое время я почитал «Нищету историцизма» Карла Поппера[74], после чего уснул и видел уклончивые виноватые сны о пенджабских полковниках в охотничьих войлочных шляпах.