— Отец Тьмы… — сдавленно прошептал Рейв, едва не остановив мое сердце, вышибая последние мысли из головы.
Я изнывала от его вкуса, от частого дыхания. Пьянела от собственной смелости.
И, стоило мне коснуться вздрагивающими пальцами ремня его штанов, как некромант резко поднял меня, подхватил, заставив обнять себя ногами, и выдохнул:
— Что же ты делаешь со мной, Ангелина?..
Укусил за нижнюю губу, с жадностью, страстью. Словно пытался наказать. А затем поцеловал. Так, как еще никогда не целовал прежде. Будто ураган или торнадо, просунул язык в мой рот, властно, требовательно, жадно. Зарываясь одной рукой в волосы на затылке, не давая ни малейшего шанса на побег.
И от этого ощущения абсолютной его власти надо мной под желудком скручивалась напряжением нестерпимо горячая спираль. Била молниями между ног, заставляя неосознанно прижиматься ближе к Рейву. Тереться о его бедра, которые я обхватывала, сдвигая колени. Сжимая носочки от какого-то жгучего нетерпения.
— Малышка, — хрипло прошептал мужчина, зарывшись носом в моих волосах и двинувшись в неизвестном направлении. Шаг за шагом, пока меня не коснулась теплая, обволакивающая вода.
Я удивленно посмотрела по сторонам, понимая, что он несет меня в этот маленький пруд, освещенный десятками волшебных огней.
— Не бойся, — проговорил он тихо, касаясь губами уха, одновременно лаская его, словно дразня.
Я прижалась к Рейву сильнее, понимая, что и так не боюсь. Ничего не боюсь рядом с ним.
Через пару мгновений над водой остались только головы. Только глаза, которые изредка распахивались, чтобы обжечь нас. Только губы, которые не отрывались друг от друга.
Я чувствовала, как нарочито медленными, но нетерпеливыми движениями пальцы Рейва раздевали меня. Проникали под платье, все с большим и большим голодом касаясь моего тела, поглаживая, иногда сжимая так, что могли остаться следы.
Мне нравилось.
Он развязал лиф, заставив одежду спуститься к животу, обнажив грудь. А скоро я поняла, что и сам мужчина оказался обнаженным. Рубашка давно куда-то уплыла, а когда исчезли брюки, я и не заметила.
Под конец раздевания руки Рейва вздрагивали от нетерпения. Он тяжело и сбивчиво дышал, не переставая целовать мое лицо, глаза, губы, шею. С каким-то голодным остервенением, жадностью. Словно одновременно хотел причинить боль и, наоборот, боялся слишком резкого движения.
В какой-то момент наши взгляды встретились, словно заводя немой разговор. Только разум в этом диалоге давно не участвовал. Лишь инстинкты.
Глаза некроманта светились изнутри нереальным блеском, желанием, которое уже давно было моим собственным.