«А еще я чувствую себя настоящей невестой, а это ведь совсем не так…»
— Хорошо, дорогая, — усмехнулся некромант, наливая нам по бокалу солнечно-желтого, светлого, как утренний луч, вина. — Я постараюсь вернуться к «малышке», но ничего не могу обещать. Раз уж мы с тобой временно помолвленные влюбленные, придется придерживаться выбранной линии поведения.
— Кстати, насчет «малышки», — начала я, надеясь, что и так он перестанет меня называть.
Но в этот момент некромант вложил мне в руку бокал с вином и проговорил:
— За некромантию, малышка. И за самую обворожительную некромантку, которая когда-либо встречалась на моем долгом, — в этот момент он странно усмехнулся, — очень долгом жизненном пути.
Я улыбнулась в ответ и смущенно отпила.
Мне редко доводилось употреблять алкоголь. Но все, что я пробовала прежде, меркло по сравнению с этим вином. Оно было до того легким, сладковатым, с тонкой кислинкой, что, казалось, именно этого-то мне и не хватало на пикнике под золотистым солнцем Ихордаррина.
— Мне нравится твой тост, женишок, — проговорила я, отставляя почти пустой бокал и стараясь вернуть себе задорное расположение духа. Рейв приподнял бровь, бросив на меня внимательный, чуть насмешливый взгляд. — Особенно его вторая часть. Вот только за некромантию пить не очень хотелось. Не будь у меня с детства этой дурацкой предрасположенности к Тьме, может, взяли бы к друидам. Сейчас бы работала где-нибудь в лавке аптекаря или в лечебнице. А может, стала бы…
Тут Рейв меня резко оборвал, закинув виноградинку в рот:
— Кем стала бы? Травницей в соседнем селе? Коров бы лечила?
И презрительно фыркнул.
— Ну почему сразу коров? Хотя и в этом ничего плохого нет.
— Не мели чепухи, кому нужны лекари? — сдвинул брови Рейв, положив еще одну виноградину в рот. — Ни силы, ни ума, ни воображения.
В его голосе было столько яда, что мне тут же захотелось поспорить. Но я, почти не отрываясь, смотрела на его рот. Как он жевал очередную ягоду, а затем облизнул мягкие губы.
Сладкие губы, которые умеют так горячо целоваться…
Проклятье.
Что он там говорил?
— Лекари спасают людей, — пробубнила я неуверенно. — А некроманты занимаются только мертвечиной.
Мужчина скривил губы.
— И что сделает лекарь, если на его жену среди ночи нападет голодная нежить? А если в дом заберется вор, готовый перерезать глотку за кусок хлеба? А если…
— Я поняла, Рейв, — оборвала я, взмахнув рукой. — Но как же жизнь? Как же то благородное дело, которое они делают? Разве оно ничего не значит?
На лице некроманта сверкнула темная улыбка, в которой угадывалось снисходительное превосходство.