Грудь обожгло. Смоки старательно зализывал рану парня. Было больно, но отрезвляюще. Кровь перестала идти. Редрик, в благодарность, погладил коня по носу и понял, что снова может двигаться. Он промотал в голове сказанное Далилой.
– Почему, ты это сделала?
– Я… мне нужно было, что-то… Сведения. Что скрыты под этим проклятым спрутом. Чтобы он был в безопасности, чтобы обменять… Они забирают детей, – она снова заплакала.
– На что ты хотела обменять эти сведения, на Билли и Элли?
– Нет.
– Тогда…
– Я беременна, Редрик.
К предыдущему состоянию, добавилось оглушение с характерным звоном. Подступила тошнота. Его чуть не вырвало, остатками груш и персиков, и половиной бутылки гномьего пойла. Он боролся с этим.
Зрение сузилось до точки. Посыпались искры. Но шло время, и мир стал расти, а тошнота отступать. Он обнаружил себя – гладяшим волосы девушки, что плакала у него на коленях. А его сердце билось так часто, что казалось будто не бьется вовсе. Он понял, что не дышит. Редрик глубоко вдохнул.
– Поехали домой, – фраза сама вылетела, с выдохом.
Всю дорогу до кампуса, девушка продолжала хныкать. Было уже поздно, но в окнах горел свет. На крыльце сидели и курили Гизмо с Лоуренсом. В дверях стояла Валенсия. Увидев состояние приехавших ребят, лавочник передал гремлину, что-то блестящее. Тот незамедлительно это проглотил.
Редрик спустил Далилу с седла. Она смотрела вниз. Подошла гномиха. Ее лицо ничего не выражало, она просто взяла девушку под руку и завела внутрь. Та не сопротивлялась. Гизмо пошел следом. В свете мшистого фонаря Ред не видел глаз отца, но его лицо было спокойным. Он продолжал курить трубку.
– Подойди.
Сын подошел. Лоуренс отвернул край окровавленной рубахи.
– Больше не бери мои рубашки, ты их постоянно портишь.
– Это все что ты можешь сказать?
– Нет. Ты выглядишь так, будто твой конь принял тебя за свою мамку, а ты и рад. Вон – титьку ему дал пососать.
– Не знаю, как выглядят матери. У меня ее не было.
– Вот значит, как… – отец поднялся, и выбил трубку. – Ну пойдем – поговорим об этом.
Лавочник зашел в конюшню, за ним вошли Редрик и его конь. Последний спокойно занял свое место и неуверенно водил взглядом между людьми. Лоуренс встал, уперев руки в бока.
– Я хотел начать сам, но ладно – дорогу молодым. Пока – твоя очередь.
Редрик не совсем понял, что имел ввиду его отец. Но начал рассказывать. Он рассказал о произошедшем на пляже, и о своих мыслях, по этому поводу.