– И вы тоже учились, вместе с этим Томасом? – не удержавшись, перебил его Редрик.
– Нет, конечно. Я носил его книжки, стирал, убирал, точил оружие… ладно долго перечислять. Так вот, Томас был парень толковый, но имелся у него один заскок. Он говорил, что лучше уясняет материал для себя – разъясняя его другим. А так, как рядом всегда был я, он не умолкая пересказывал мне лекции, даже заставлял с ним практиковаться, – он сделал долгую затяжку, поворошив табак прямо пальцем. – Скажу честно, я был очень рад этому, и хоть моим учителем являлся сопляк, такой же, каким был я, но это действительно принесло некоторые результаты. Как вы и могли видеть, – рейтар снова сделал затяжку.
– И как, у него получилось стать рыцарем? – спросил Редрик.
– Конечно, и не просто рыцарем-магом, а Красным Кавалером – рыцарем Цветов Волшебства.
– Серьезно поднялся, сильно, сильно… – пробубнил себе под нос Лоуренс.
– А вы как, держите с ним контакт? – с внезапным интересом спросил Гизмо.
– Нет, – коротко ответил он.
– Чего так? – переспросил гремлин.
– Того что – внимательно надо слушать, жаба, – поднял голос рейтар, яростно запыхтев трубкой.
Гизмо недоумевающе хлопал одновременно и глазами, и ушами. Но тут в разговор вступила Валенсия:
– Нет-нет, не сердитесь, солдатик. Маленький Гизмо еще плохо знает язык, – затем посмотрев на гремлина сказала. – У солдатика был друг – больше нет.
– Он погиб? – уточнил Гизмо.
– Не выводи человека! Вот закончится это все, я тебе уши то надеру, научу манерам, – пригрозил Лоуренс, пнув стул, на котором сидел молодой гремлин, тот зашипел.
– Да, погиб, – внезапно спокойно сказал сержант. – Погиб дома, в своей постели. Вся магическая сила и военная наука не спасет, когда твоя дорогая сестренка, вдруг, решает заскочить и пожелать спокойной ночи, с ножом в корсете. Особенно когда отец семейства вот-вот отбросит копыта, а детишки заняты делением добра.
– М-да, дворянское благородство в лучшем проявлении, – пробурчал Лоуренс. Рейтар сделал очередную долгую затяжку.
– Нет, я долго прожил в их мирке. Они по большей части, правда поступают благородно и стараются жить достойно. Воспитание, окружение, культ предков. Но все это и правда рушится, когда начинается дележ земли, титулов и прочих богатств, – все, даже Гизмо, задумчиво помолчали.
– Меня Странник зашил в диван.
– Чего-чего? – закашлявшись, переспросил сержант.
– Он зашил меня в диван, сказав, что потом мной перекусит, – угрюмо уточнил Гизмо.