– Прошу прощения, сэр.
Редрик продолжил и дошел до части, где увидел человека из фургона в дверном проеме.
– Стоп, – громко и властно приказал старый эльф. Он выбил остатки табака из трубки и смел их за окно. Затем тяжело оперся на оконную раму. Та затрещала. Он громко, втягивал носом воздух.
– Полковник, я же говорил вам, бросьте курить эту дрянь, – обеспокоенно приподнялся лейтенант.
– Заткнись. Девочка, перестань записывать.
– Но, – удивленно возразила де Мур.
– Что, но!? – громко переспросил эльф.
– Ничего. Есть, прекратить запись, сэр.
– Хорошо, – Хир повернулся к Редрику. – Отвечай только “да” или “нет”, ты понял?
– Да.
– Точно, понял?
– Да, – закивал головой Ред, под тяжелым взглядом красных глаз, ему стало почти так же не по себе, как при встрече глазами с Андерсом.
– Он представился?
– Да.
– Он рассказал про себя?
– Да.
– Про Симона?
– Да.
– Сэр, я не понимаю. К чему эта конспирология, – встал из-за стола лейтенант.
– К тому что парень может знать то, чего не должен знать ни он, ни вы, лейтенант.
– Но, это неприемлемо, сэр. Я член допросной комиссии и ваш заместитель.
– Неприемлемо постоянно нести всякую пургу себе под нос, думая, что тебя не слышит второй самый старый эльф в мире, а потом еще и перевирать сказанное не моргнув глазом, – ноздри эльфа хищно надулись. – Ты себе в последнее время вообще много всего позволяешь. Тебя давно пора разжаловать, - эльф перешел на неофициальный тон.
– Но, полковник. Я не... – замахал руками Лонгтон.
– Послушай, Фрэнк, я тебя терплю только из-за одной вещи. Знаешь, что это, а?
– Но, я не…
– Это – хересовый пудинг твоей жены. Это лучшее что я пробовал в вашей дрянной человеческой кухне. И знаешь, что? Ты меня, в последнее время, давно им не угощал. И мое терпение, в отличие от меня самого – не вечное. Я почти забыл его вкус, а с этим – почти забыл, как тебя терпеть.
– Но…
– Что “но” Фрэнк? Что “но”?
– Я не Фрэнк. Я никогда не был женат. И в наше время нельзя разжаловать лейтенанта до унтер-офицера… Сэр! – быстро и громко выпалил лейтенант.
Гнев на лице эльфа сменился крайним замешательством.
– Это когда устав поменяли? Как не Фрэнк? Стоп, ты и твоя жена… Амелия. Вы же меня каждый праздник равноденствия приглашали к себе, где меня ждал пудинг.
– Полковник, этот праздник не празднуется по официальному календарю уже лет восемьдесят, – вмешалась де Мур.
– Да чтоб меня, что же это, – тихо сказал эльф, потирая висок.