Редрик предпочитал последнее, ведь детей отдавали под его руководство, и он мог слегка передохнуть. Обычно, это были ребятишки лет шести-девяти. Они итак были напуганы солдатами, так что очень высокий и крупный для своего возраста Редрик, досконально на своей шкуре изучивший искусство затрещин, не имел недостатка в авторитете. Особенно послушными они были, когда в жару парень работал голым по пояс.
Черная, будто поглощающая свет, псевдо-татуировка мнемонической блокады, не давала Реду обгореть, покрывая уязвимые для этого дела плечи, грудь и верх спины. Интересно было то, что она не нагревалась на солнце, и даже как-то игриво лизнувший плечо хозяина Смоки не навредил парню.
Редрик даже был несколько рад ее наличию. Еще она замечательным образом действовала на детей, в воспитательном ключе. Однажды мальчуган лет семи спросил Реда про нее. На что парень ответил: “Большой секрет, даже для меня самого…” и подмигнул.
Дети часто попадались по несколько раз, и Ред к ним привык. Он даже думал, что будет скучать по своим маленьким помощникам, когда этот цирк закончится.
К следующей зиме, ремонт кампуса был закончен. Редрик смог наконец выдохнуть. Выдохнули и рабочие и солдаты, ведь восстановление разбитого участка тракта, не смотря на диверсии культистов, также окончилось. Последний мазок раствором, последняя проверка ровности дорожного полотна, последняя пойманная группа детей-культистов.
Зима выдалась холодной. Редрик практически догнал отца по росту и вырос из своих теплых вещей. Благо, в Южном был хороший портной. Парень перетаскал к нему всю одежду Симона, и тот подогнал ее по Реду. Сейчас же, в расстегнутом бушлате на голый торс, парень стоял оперевшись на стойло Смоки.
Утром, его, как обычно, бесцеремонно растолкал отец и выгнал на мороз. Нужно было готовить лошадей к отбытию легионеров. Закончив, Редрик решил передохнуть, общаясь со скакуном. Он уже сносно, хоть и медленно, говорил на гномьем, и конь замечательно его понимал.
Даже, если не удавалось выехать и прокатиться верхом, Ред любил просто выпустить пар, высказывая своему непарнокопытному другу всю горечь его жизни.
Тот внимательно слушал, даже кивал на важных моментах. Только начинал скучать, если Редрик не угощал его самокруткой, или плошкой спирта.
Конь мог поджечь папиросу, но не мог ее нормально раскурить. Так что Ред помогая ему в этом и сам подсел. Они стояли и поочередно делали по затяжке, пока снаружи сержант отчитывал очередных маленьких Путников за воровство цемента.