– Он торопится получить радиограмму, – сказал Аветисян.
– У тебя же нет детей, – сказал Брок, – так что нечего волноваться.
– Успеем и в Тикси. Только сначала я угощу всех строганиной.
Володя стал резать бело-розовое мясо рыбы. Он нарезал много тонких бело-розовых кусков замороженной нельмы, попросил принести с кухни южного, терпкого соуса и побольше черного перца. Потом он быстро подхватил кусок рыбы, сложил его трубочкой, обмакнул в соус, потом в перец и, зажмурившись, положил себе в рот.
– Тает, – сказал он нежным голосом, – снегурочка, а не рыба.
Аветисян жмурился и молча качал головой, а Брок издавал негромкие стоны, выказывая этим наслаждение, какое он испытывал, вкушая мороженую нельму.
– Гарантирую сто лет жизни тому, кто зимой ест такую строганину, сказал Аветисян, – она полезна, как рыбий жир, и вкусна, как паюсная икра.
– Слишком рыбьи сравнения, – сказал Брок, – не впечатляет.
– Может быть, тронемся? – снова предложил Павел. – Очень вкусная строганина.
– Не торопись, – заметил Брок. – Командир сейчас придет и все нам скажет. Не можем ведь мы лететь без командира.
Вошел Струмилин и, обмахнув веником унты, сказал:
– Ого, строганина, оказывается, появилась!
– Павел Иванович, скоро полетим? – спросил Павел.
– Подзаправимся – и полетим. А что такое?
– Да нет, ничего, – ответил Богачев обрадованно, – просто интересуюсь.
– Он получил радиограмму, – пояснил Пьянков. Богачев почувствовал, что начинает краснеть.
– От прекрасной незнакомки, – добавил Брок.
Струмилин, продолжая есть строганину, поинтересовался:
– От кого?
Богачев покраснел еще больше и, посмотрев в глаза Струмилину, ответил:
– От вашей дочери. От Жени.
Когда поднялись за облака и пошли в своем эшелоне, Струмилин сказал:
– Володя, очень хочется кофе, поставьте, пожалуйста, воды на плитку, а я потом заварю.
Пьянков поднялся со своего места, на котором он сидел при взлетах и при посадке, размотал тонкий шарф, повесил его на крючок, снял шапку и пошел из кабины в "предбанник". Там в маленьком помещении, отделявшем кабину от грузового помещения, стояли самодельная кушетка, маленький стол, два раскладных стульчика и один ящик, который заменял собой отсутствующее кресло. Володя включил плитку и поставил на нее чайник с теплой водой, взятой в Чокурдахе. Потом он вернулся в кабину и сказал:
– Павел Иванович, вода закипает…
Струмилин сидел у плитки и ждал того момента, когда кофе поднимется. Этот момент ни в коем случае нельзя пропустить, во-первых, потому, что сразу запахнет гарью, а во-вторых, сойдет главное – навар, который дает кофе аромат и крепость.