Степан Михайлович вскинул руку, погрозил кулаком:
— Ну, глядите!..
Теперь ни в чем не сомневался.
Мария не находила себе места, все повторяла и повторяла:
— Ваня, Ванюша… Живой.
И вдруг ей сделалось страшно. Теперь уже оттого, что война подступила к Сталинграду.
Но вот так же война подступала к Москве…
Мария вспомнила вечер шестого ноября, когда увидела и услышала Сталина, стала рассказывать о жуткой осени, о зиме… И вдруг почувствовала, как отходит от сердца.
Главное — Иван живой…
Прасковья Кузьминична украдкой вытирала глаза, Степан Михайлович изрек:
— Бог не выдаст — свинья не съест.
Мария хлебнула воздуха:
— Бог не выдаст…
И глянула уверенно, как будто сделала великое открытие.
За обедом она сказала, что пойдет на завод, на любую работу.
Костя покивал одобрительно, засобирался во вторую смену. Рядом ударили, заспешили зенитки. Но никто не обратил на это внимания — уже привыкли.
Мария прилегла отдохнуть. Голову до подушки не донесла — готово дело, точно провалилась…
Проснулась ночью, не сразу поняла, где она, что происходит. Кругом грохотали пушки, отблески огня врывались в окно. Через это окно Мария увидела при короткой синей вспышке заводские трубы. Все припомнила, поняла: Сталинград. Наверно, воздушный налет.
В квартире никого не было. На лестнице хлопнула дверь, кто-то сердито погрозил:
— Постановление райкома!..
Мария вышла. У подъезда толпились люди, кто-то спросил:
— Нынешняя сводка какая?
Ему ответили:
— Хуже некуда, сводка…
Генерал Паулюс в окружении штабных офицеров стоял на Венцах, на высокой гряде, что тянется по излучине Дона, обшаривал в бинокль тихое левобережье. Он видел полоску воды, пойменный лес, заливные луга, а за ними — серые бугры.
Исходная для форсирования реки, для прорыва русской обороны, положительно нравилась ему: левобережье лежало как на ладони, пушки могут бить прямой наводкой, воздушный корпус довершит то, чего не сможет сделать тяжелая артиллерия.
Если форсирование пройдет успешно… Один танковый переход. Только один.
Паулюс вдруг подумал, как близка цель, а может быть, и блистательное завершение войны.
Сталинград…
Пришла мысль, что сам бог возложил на него, Фридриха Паулюса, великую миссию — нанести решающий удар.
Задонье виделось пустынное, не было заметно никакого движения.
Не отрываясь от бинокля, спросил:
— Есть ли там вообще русские?
Неизвестно отчего — от собственного вопроса, наивность которого, конечно, понимал, иль от сознания силы, которая была у него в руках, которой располагал, — но ему сделалось легко, точно не было ни сомнений, ни опасений…