Капитан Веригин хохотнул:
— Миша, не выражайся.
— А вот я вечером приду… Я разыщу там… Усиленная рота, называется… — Выглянул в пролом, влепился губами в телефонную трубку:. — За домами!.. Со своего НП видите? Танки за домами!
Капитан Веригин сказал:
— Сейчас.
То ли собирался посмотреть, убедиться, то ли заторопился что-то предпринять.
На лестнице, в коридорах и переходах пыль еще не осела, воняло сгоревшим порохом. Было тесно от навалов изломанной мебели, битого кирпича, штукатурки. Прислонившись к дверной притолоке, сидел Анисимов, привычно, быстро набивал патронами автоматный диск. Рядом на коленях стоял коренастый Шорин; расстелил чистую тряпицу, выложил на нее хлеб, кусок сахара, поставил котелок…
Агарков остановился, спросил:
— В котелке-то — наварили?
Шорин встал, но будто бы не сделался выше — настолько был широк в плечах. Опустил руки по швам, не сказал ни слова. Анисимов поднял голову и, продолжая набивать диск, заговорил, зачастил добродушной скороговоркой:
— Водица в котелке-то, товарищ лейтенант. Из кранта течет. На втором этаже нету, а на первом — течет. Испейте. Водица — первый сорт.
— Танк кто разбил? — спросил Агарков. Анисимов отложил полный диск, глянул на Шорина.
Мимо солдаты пронесли то ли раненого, то ли убитого… Агарков спросил:
— Кого это!
Один нехотя ответил:
— Младший лейтенант Грехов.
— Жив? Сейчас приду.
Солдаты несли осторожно, хмуро. Тот, что нес в ногах, сказал другому:
— Голову поддерживай.
Анисимов проводил солдат сочувственным взглядом, повернулся к командиру роты:
— Танк, оно, значит, — бес его знает… Коблов гранату кинул и Шорин вот… Лихарев до двух разов стрелял. Может, Коблов… Потому как ему ловчее было.
— Я думаю, что Лихарев, — неохотно сказал Шорин. — Танк изнутри загорелся.
Подошел Коблов, и лейтенант Агарков будто впервые увидел, какой он большой, как много, должно быть, в нем заматеревшей силы…
Коблов протянул развязанный вещмешок, сказал:
— Открой тушенку. И пачка галет… Вынимай, чего там еще.
Анисимов принял мешок, заглянул в него, цокнул языком:
— Доподлинно, скоромный день ноне.
— Скоромный, — покашлял Коблов. — Фрицев наваляли… Лихарев сказал — сорок человек.
Агарков спросил:
— Он где, Лихарев?
— В подвальном окне дот себе устраивает. Сейчас придет. Водочки нет? — глянул на Агаркова, вздохнул: — Извините, товарищ лейтенант.
— Водочки нету, — Анисимов вздохнул с сожалением. — Вино есть. Цельная канистра. Только негодящее вино, немецкое. У нас в деревне квас лучше.
— Давай сюда, — угрюмо сказал Коблов. — Трофеи надо применять, — помолчал, поправил ломоть хлеба на тряпице, спросил: — Весь тут?