И взмах этот был красивым, почти изящным, как на сцене. Поравнялся с танком, когда броню облизнул едва заметный синий огонь. Офицер метнулся в сторону… И вдруг остановился. Потянулся кверху, точно решил показать, какой он высокий, какой статный.
А лейтенант Агарков рычал сквозь зубы, гнал, торопил автоматную очередь. Не видел, как офицер упал, — просто потерял его. И только теперь охватил глазом всю площадь, увидел текучую лавину наступающих, услышал свои и чужие автоматы, знобкую очередь пулемета. Немцы падали, но их было все так же много, они приближались непостижимо быстро; в какое-то мгновение мелькнула жаркая мысль, что остановить их невозможно.
Из танка повалил черный дым. А другой обошел его, стал забирать в сторону. И еще один…
Пришло тоскливое, обидное: «Что же они там?..»
Не помянул ни комбата Веригина, ни подполковника Крутого, никого. Но мысленно увидел их: помогите же!..
А немцы — вот они. Большие, яростные, сильные. Широко разодранные рты и черные автоматы.
— Ого-о-онь! Огонь.
Агарков уже видит петлицы на воротнике мундира, усики под носом — под Гитлера… В ту же минуту немец упал. Второй, третий… Танк, что обходил стороной, остановился. И словно бы осел, сделался ниже… Лейтенант Агарков не слышал взрыва, только видел, как вырвался клуб дыма, пополз низом, липко прислонился к земле…
Лейтенант Агарков перестал различать свои и чужие автоматы, отлетела мысль — помогут иль не помогут…
Только бы новый диск.
— Автоматчики справа!
Лейтенант Агарков повел автоматом в сторону и не достал. Видел живого немца, но не достал. И еще один…
— Справа гляди!
Услышал длинный, устрашающий свист. В одно мгновение небо перевернулось, стало падать на площадь, на развалины…
Земля разломилась. Железо, камни, телеграфные столбы, живое и неживое — ахнуло. В страшной безысходности, неотвратимости приподнялось, встало на дыбы. И рухнуло.
Опять загудело, разорвало…
Все пропало. Только боль в ушах. Только в дальнем уголке сознания шевельнулось живое: «Наши бьют».
Потом сделалось тихо.
Но никто, ни один человек еще не способен был понять…
Тусклые россыпи стреляных гильз, свежая кровь на штукатурке и немец возле самого пролома… Тихий, убитый. Лейтенант Агарков не помнил, когда упал этот немец. И сколько длился бой — не помнил.
Пустая площадь тихо дымится. Михаил смотрит… Ему чудится — дым струится от убитых. А справа и слева слышатся короткие автоматные строчки.
Подошел Семен Коблов, медленно, очень медленно, поднял руку под каску.
Михаил припомнил: видел эти руки. И лицо видел. Коблов держал в руках противотанковые гранаты. Но когда это было — сегодня, вчера?..