Сейчас лейтенант Агарков взглядывал на Шорина и, хоть были рядом, лица рассмотреть не мог — видел только плечи, угнутую голову да руки, похожие на железные рычаги.
Приостановились. Лейтенант Агарков поудобнее, поувереннее стал на осклизлой от дождя земле, поглядел в сторону немцев. Подумал: «Резанут вот сейчас…» Легонько толкнул Шорина в плечо, спросил:
— Ну как?
Шорин уступчиво отстранился. Сказал:
— А что? — ничего.
— Я только сегодня узнал: Анисимов-то родня тебе?
— Свояки, — Шорин мотнул головой: — А как же?..
— Добрый он мужик, видать. Душевный, бесхитростный.
Шорин вздохнул:
— Умный, — и, словно решив, что одного слова недостаточно, пояснил: — Я — здоровый, Анисимов — умный. Ему бы председателем колхоза… А он — не может.
— Почему же?
Шорин минуту молчал, потом заговорил:
— Не тот человек. Понимаете? — не тот. Он и плотник, и печник, и шорник… Кастрюлю запаять аль, скажем, примус починить… Часы наладить — пожалуйста… Пинжак сшить, сапоги стачать — все могет. Помню, захворал как-то, занемог. Врачи уложили его в постель. А все село словно похилилось, сделалось похожим на телегу без колеса. Право слово. Оно, конечно, и на трех телега едет… Да что толку? Когда полегчало ему, вышел ко двору, люди сбегаться стали. Бабы новые платки надели, как на праздник, — помолчал, поплевал на ладони. — Вот он какой, Анисимов.
— Его и надо председателем, — сказал Михаил.
Слышал, как Шорин хмыкнул. Похоже, усмехнулся:
— Хорошо бы. Да только дюже мягкий он. Такие на должностях не держатся.
За площадью ахнуло. И, словно хвост потянулся — вырос, приблизился вой снаряда.
— Ложи-ись!
Падая, валясь в траншею, лейтенант Агарков увидел при мгновенной вспышке кучку людей…
— Ложись!
Михаил не слышал немецкого пулемета, но затылком, кожей чувствовал, как потянуло свинцом. В голову толкнулось досадное: «Чего там Грехов?..» Тут же вспомнил, что нет уже Грехова. Похоронили Грехова. Подумал, что, пока немцы не стреляли, можно было проводить гражданских, принести воды. Далась начальству эта траншея. Прилетел, разорвался еще один снаряд, на Михаила посыпалась земля, и вместе с ней в траншею свалились люди. Дышали натуженно, загнанно… Кто-то сказал:
— Товарищ командующий…
Лейтенант Агарков испугался: «Неужто?..»
И опять:
— Товарищ командующий…
Голос командира полка.
Спрыгнули еще люди, разгоряченные, Михаилу показалось — большие, во всю ширину траншеи… И — в самое ухо:
— Агарков, чтоб ты сдох!..
Комбат Веригин.
— Ну, я… — сказал Михаил.
— Кому было приказано, чтобы торопились?..
— Так ведь сами приказали — к полуночи…
— Приказали, приказали!.. Вон, командующий…