— Который час? — едва слышно спросил он.
Ему ответили:
— Ровно двенадцать.
— Запишите радиограмму… «Берлин, верховному главнокомандующему». — Лицо осталось неподвижным. Только губы чуть заметно шевельнулись. — «Шестая армия, верная присяге Германии, сознавая свою важную задачу, до последнего человека и до последнего патрона удерживает позиции за фюрера и отечество».
За дверью бацнул пистолетный выстрел. Паулюс медленно поднял голову. И замер. Словно стреляли в него.
Вышел и тут же вернулся адъютант.
— Капитан Шульц…
Паулюс зажмурился: нет, они не допустят. Получат эту радиограмму, оценят и не допустят. Не могут приравнять его к солдатам. Он сделал все, чего требовали, он вправе надеяться. Будет ждать до утра.
Паулюс прилег, аккуратно уложил себя на жесткую кровать. Все окупится почестями и славой. Он выйдет из самолета под звуки встречного марша. От трапа до автомобиля — ковровая полоса. Почетный эскорт мотоциклистов и восторженные крики людей. Гитлер поднимается из-за стола, идет навстречу. Да нет, Гитлер встречает его на аэродроме. Подает руку, потом обнимает. «Поздравляю, фельдмаршал, с великой победой!» Но разве это Гитлер? Такой маленький, совсем еще мальчик. Он стоит и плачет, утирает глаза кулаками. Как же так — ведь Гитлер! Да нет же, господи… Это внук. «Дедушка, — говорит мальчик сквозь слезы, — зачем ты убил так много людей?» И взял, потянул за руку: «Зачем?»
— Господин генерал, ответная радиограмма.
Паулюс видит бетонный потолок. У стены стоит пианино. Зачем втащили сюда пианино?
Поднялся, опустил ноги на пол.
Горит, оплывает свеча, рядом стоит начальник штаба.
— Сигнальные огни поддерживают? — спросил Паулюс.
Генерал Шмидт не ответил, губы сложились в горькую усмешку. Ну да, Шмидт уже не надеется.
— Ответная радиограмма, — повторил тот. И протянул белый лист.
Паулюс пересел поближе к свече.
«Мой генерал-полковник Паулюс!
Уже теперь весь немецкий народ с глубоким волнением смотрит на этот город. Как всегда в мировой истории, и эта жертва будет не напрасной. Заповедь Клаузевица будет выполнена. Только сейчас германская нация начинает сознавать всю тяжесть этой борьбы и принесет тягчайшие жертвы.
Мысленно всегда с вами и вашими солдатами.
Ваш Адольф Гитлер».
Паулюс зажмурился. Еще минуту держал бумагу. Потом уронил руку: самолета не будет.
Положил радиограмму на стол, махнул слабой рукой — велел всем удалиться.
Самолета не будет. Из него сделали пешку в большой игре. Не заслужил, чтоб остаться в живых!.. Он должен застрелиться. Этого требуют. Его смерть подпитает германскую пропаганду… Вот как!..