— По приказанию начальника штаба дивизии подполковника Суровцева прибыл!..
Даже тот, кто близко знал Веригина, не сразу угадал бы в этом человеке щеголеватого командира роты — настолько был он грязен. Поперек висел автомат, за широкий ремень, сзади, заткнут финский нож. Увидели нож, когда повернулся, позвал кого-то. Каски на голове не было, волосы взъерошены, словно его таскали за вихры, и только глаза, отчаянные, смелые, оставались веригинскими, всегдашними. Да еще когда пристукнул каблуками…
Ну да, Веригин.
Андрей кинул в открытую дверь:
— Живо!
Спешно, точно собираясь упасть — сзади поддали прикладом, — в избу ввалился тучный немец, тоже грязный, штанина разорвана, и стал «смирно»: понял, что перед ним большие начальники, что именно от них зависит, жить ему, Штрекгольцу, или не жить.
Курт Штрекгольц не боялся. Он сердился. Начал сердиться месяц назад, когда стало известно, что дивизию направят на восток. Во Франции, в департаменте Савойя, у него была маленькая Мадлен, красивая, капризная и пылкая. Она учила Курта французской любви, он поил ее шампанским и кормил сладостями. Жил привольно, иногда забывал, что идет война. И вдруг все полетело к чертям: приказ — будто гром с ясного неба. Неделю слушал, как спешат колеса, пил французский коньяк и заучивал по-русски: «Я вас люблю. Приходи ко мне спать. Я хорошо заплачу». Досада и раздражение сменились любопытством: ведь и у русских есть красивые женщины. Они тоже спят в постели… Русские женщины стреляют? Ха-ха… Француженки тоже, говорят, стреляют. Но Курт Штрекгольц не видел таких. Да и зачем в него стрелять?
Он увидел русские хаты, бескрайние поля… Россия показалась экзотичной. И совсем не страшной. По сравнению с Францией Россия выглядела бедно. Такая страна не может противостоять… Однако Франция пала за шесть недель, а Россия воюет. Вот уже почти год… Конечно, азиатские странности…
Курт Штрекгольц от природы был добродушным и любопытным, он попросил, чтобы ему показали передовую. Но не увидел ничего, кроме изрытой земли. А хотелось увидеть живого русского солдата. Не пленного, а настоящего, с ружьем в руках. Ему сказали, что увидеть можно из боевого охранения.
Все шло гладко. Только в окопчике боевого охранения оказались почему-то русские. И вот этот блондин… Доннер веттер! — Черт возьми!.. Это он заколол ножом двоих провожатых. А ему скрутил руки…
Курт Штрекгольц пытался умаслить русского знанием языка. Произнес заученную фразу… Русскому не понравилось, он ткнул его кулаком в зубы.
Ни тогда, ни теперь Курту не было особенно страшно: тогда все произошло слишком неожиданно и быстро, а сейчас — надеялся.