Миллог, в свою очередь, пытался ловить рыбу, и снасти не всегда оставались пустыми.
Человек и пёс по-прежнему обыскивали каждый клочок берега. Разумеется, над их старанием посмеялся бы любой здравомыслящий – ну не бред ли, искать в Хараде тело утонувшего на Энедвейтском Взморье!
Но для Миллога, похоже, эти соображения ничего не значили. Сам он ни о чём подобном не задумывался; а пёс, если и задумывался, – то не умел говорить.
В тот день он решил остановиться.
– Место вроде бы рыбное, – втолковывал Миллог с осуждением глядящему на него псу. – Что есть-то будем? Второй день никакой охоты…
Пёс жалобно скулил, всё время косясь на море. Спокойное, синее, тёплое – оно нежилось себе под солнечными лучами. По невесть откуда взявшимся соображениям Миллога, погода и место как нельзя лучше подходили для рыбной ловли; а пёс, хоть и мог бы поспорить, увы, довольствовался лишь лаем и визгом. Повернувшись к морю, он глухо рычал, оскалив зубы и вздыбив шерсть.
– Слушай, да что это с тобой? – удивлялся Миллог. – Такое место славное… Вода рядом, и тенёк, и всё такое; отдохнем, а завтра дальше двинемся!
Пёс схватил Миллога зубами за одежду, потянув прочь, подальше от берега, но было уже поздно.
Горизонт внезапно потемнел. Там, на самом краю воды и неба, родилась узкая туманная полоска – словно облачко решило придержать свой бег и отдохнуть на водной глади. Правда, облачко это почему-то стало очень уж быстро расти, приближаясь, и спустя совсем немного времени во всей своей грозной красе показалась исполинская зеленоватая волна – казалось, до самого неба.
Миллог окаменел. Пёс в ужасе заметался по берегу; но потом, бешено рыча, намертво встал возле ног ховрара, показав внушительные клыки. Он был готов к бою.
Миллог же стоял, выронив немудрёную снасть и широко разинув рот, парализованный ужасом, – исполинская волна, несущаяся к нему, должна была смести всё на своем пути; укрыться на низком, пологом берегу негде.
Однако вскоре стало ясно, что накатывающаяся водная громада не собирается тратить силу зря, смывая в Великое Море жалкий мусор. Она мало-помалу теряла быстроту и напор, гребень её опускался – и вместе с ним замедлял ход дивный белоснежный корабль под странными косыми парусами, очень напоминавшими развёрнутые крылья готового взлететь лебедя. Нос корабля был выгнут подобно шее гордой птицы, навершие украшала лебединая же голова.
Волна разглаживалась, чудесный корабль замедлял свой бег, явно стремясь пристать к берегу.
Пёс в ногах у Миллога уже не рычал. Просто стоял, готовый биться до последнего и встретить смерть как подобает воину – лицом, а не спиной.