— Победитель базе, победитель базе, — гундосил я.
Мне сказали, что слушают.
— Не хотелось бы вас шокировать, — сказал я, — но мой самолет «Мессершмитт 110» с опознавательными знаками Люфтваффе.
Мне не поверили и попросили повторить.
— Машина очень старая, — продолжал я, — поэтому прошу на всякий случай быть наготове.
Они согласились, а я молился, чтобы не нашлось на базе ветерана-артиллериста, готового свести старые счеты. Увидев берег, я начал медленный спуск в раскаленном воздухе… и боль вновь заявила о себе.
— Чего вы так крутитесь? — спросил меня Хоннейбан, от которого ничто не ускользало.
— У меня ранение в такое место, о котором стыдно говорить, — сухо сказал я.
Он рассмеялся. У него не было намерения прощать мой удар в горло. Я прошел над полосой базы, длинной превосходной бетонной полосой, позволяющая посадить даже «вулкан», если арабы вдруг занервничают и понадобится применить силу. В данный момент там находились два вертолета, три стареньких «варсити» и «метеор» командования базы.
Я развернулся по ветру, прошел немного дальше и развернулся для посадки. С такой длинной полосой я мог забыть об элеронах, тем более, что не знал, каким рычагом они управляются. Отвел рычаг выпуска шасси. И ничего… Попробовал ещё раз… все без изменений. Только пикание в ухе и свист перематывающейся магнитной ленты.
— Шасси не вышло. Шасси не вышло.
Пришлось уйти на второй круг. Петерс действительно сделал все, чтобы выигравшему Большие гонки не удалось похвастаться своей победой. Я никогда не пробовал садиться на брюхо, а с подобной старой развалиной и вовсе не было желания так рисковать. Хоннейбан слегка побледнел, когда я сообщил ему, что произошло… Даже он понимал, что без шасси не сядешь.
— Что вы собираетесь делать? — спросил он.
— У вас есть парашют? Нет? Тогда пристегните ремень и молитесь… Сатана вам поможет, или, может быть, призрак Геринга.
Я связался с башней контроля полетов и они выразили свое сочувствие. Думаю, им не доводилось видеть в воздухе такой музейный экспонат. Мне посоветовали совершить посадку на брюхо в конце полосы, чтобы соскользнуть в мягкий песок…
Они регулярно подсыпали его на случай, если кто-то проскочит полосу.
Идея показалась мне стоящей, и сделал последний вираж, я пошел на посадку. Начал сбрасывать скорость, очень низко прошел над полосой по всей её длине, с трудом удерживая машину от срыва в штопор. Боль в пояснице усилилась до того, что я даже испугался. Нет, однажды мой мозг просто сломается от такого напряжения и придется отправиться туда, где тепло и тихо, и где будут прекрасные ласковые медсестры и невероятное множество цветов в зеленых садах…