Конец полосы, меченый черными тормозными следами, приближался ко мне. Кляня род Квина до четвертого поколения, я убрал газ. Моей старой тевтонской птице понадобилось метров шесть, чтобы упасть, и в последнюю долю секунды я резко рванул ручку на себя. «Ме EF-110» рухнул на землю с потрясающим грохотом, заваливаясь на одно крыло. Я суетливо дергал все рычаги подряд, пока мы скользили по бетону в ливне клочков разлетавшейся обшивки… до тех пор, пока самолет не сошел с полосы и не уткнулся в песок. Нос помялся, но корпус остался цел, замерев в огромном облаке пыли. У меня второй раз в этот день получилось…
Я резко открыл фонарь кабины и, пытаясь как можно быстрее спуститься на землю, заметил за спиной суетливую возню Хоннейбана. Мои джинсы за что-то зацепились, я резко рванулся вверх, послышался треск рвущейся материи — и я был свободен. Спрыгнув на крыло, потом на землю, я пустился вдогонку за Хоннейбаном.
«Месс» на мне отыгрался. Он позволил удалиться метров на 70, прежде чем взорвался, обдав жаркой волной, заставившей зарыться в песок, дрожа всем телом. Через пять секунд я поднял глаза и взглянул назад. Огромный столб дыма поднимался к небу черным обвиняющим перстом, самолет был скрыт морем огня. Я прополз несколько метров, удаляясь от жара, и осторожно поднялся. Что-то в моем затуманенном мозгу прозвенело сигналом тревоги.
Хоннейбан шел ко мне… И лицо, и дуло его пистолета не дышали любезностью. Может быть, ему не понравилось, как я посадил самолет.
— Ну ладно, Макальпин, пленки!
Мне понадобились целых три секунды, чтобы до меня дошло: Си-Ай-6 забирает добычу.
— Нет, я дрался и рисковал жизнью не для вас. И я не отдам их вашей своре захребетников. Их получит Квин и никто другой.
Он погрозил пистолетом.
— Можно без труда доказать, что вы стали жертвой несчастного случая, а ваш контракт с Квином заканчивается завтра. Так что отдайте пленки мне.
Что мне оставалось делать… Драма превращалась в фарс. Дать убрать себя одному из своих, да ещё на таком этапе! Никто не будет носить по мне траур, исключая Жозефину, и то пока она не найдет другого мужчину…
Я сплюнул на песок к ногам Хоннейбана и сунул руку в карман моих засаленных джинсов. Но микрофильмов там не было по той причине, что отсутствовал сам карман. Он были выдран с корнем, осталось лишь несколько ниточек, болтающихся под бризом пустыни. Я вспомнил несколько ужасных секунд, когда считал себя прикованным к самолету, и не мог удержаться от смеха. Ему пришлось со всей силы влепить пощечину, чтобы привести меня в чувство.