Хокинги и их кембриджские друзья не слишком интересовались модой и поп-музыкой, хотя Джейн любила мини-юбки и модные прически. Но революция наметилась и в мире науки. Джордж Эллис живо вспоминает, как в апреле 1969 года наблюдал первый полет британского «Конкорда» и с каким восторгом думал о достижениях науки и техники, мгновенно покоряющих весь мир. Прошло всего несколько месяцев – и приятели увлеченно наблюдали на телеэкранах «крошечный шаг» Нила Армстронга, когда лунный модуль «Орел» сел на поверхность Луны в море Спокойствия на расстоянии 385 000 километров от нас. «“Орел” прилунился, – сказал тогда Нил Армстронг. – Поверхность покрыта тонкой пылью. В этом есть какая-то нежная красота, будто в американских пустынях». Тогда казалось, что для человека нет ничего невозможного.
В 1969 году Хокинги и Эллисы вместе отправились отдохнуть. Внезапно в моду вошли заграничные поездки: цены резко упали, и очень многие могли позволить себе купить тур, например, в Испанию или на ее острова, особенно на Майорку. Друзья прилетели в аэропорт «Пальма» на Майорке и провели короткий отпуск в прогулках по девственным миндальным рощам, пили местное вино и загорали на чистых пустынных пляжах, где тогда еще почти не было англосаксов, тем более подвыпивших хулиганов.
Хокинг еще никогда так много не работал – и это приносило свои плоды. В 1966 году он получил премию Адамса за статью «Сингулярности и геометрия пространства-времени» («Singularities and the Geometry of Spacetime»). В конце 1960-х Хокинг в основном продолжал исследования, которые легли в основу поразительной последней главы его диссертации. Почти все его работы тех лет написаны совместно с Роджером Пенроузом, который тогда был профессором прикладной математики в Биркбек-колледже в Лондоне.
Одна из главных трудностей, с которыми они столкнулись в ходе работы, состояла в математическом доказательстве своих теорий, превращении их из отвлеченных идей в эмпирически правдоподобные гипотезы; они должны были разработать новые приемы вычислений. С подобными сложностями сталкивался за полвека до этого и Эйнштейн, когда математически доказывал ОТО. Эйнштейн не был блестящим математиком – как и Хокинг. Зато, к счастью для Хокинга, блестящим математиком был Пенроуз. Более того, Пенроуз был в первую очередь именно математик, а уже затем физик – но на таком глубоком уровне, где эти дисциплины уже почти неразличимы.
На самом деле все сводится к разнице в подходах. Хокинг предпочитает опираться в работе в основном на интуицию: он просто знает, верна гипотеза или нет. У него поразительное чутье – будто у музыканта, который играет на слух. А Пенроуз думает и работает иначе, скорее как концертирующий пианист, играющий по нотам. Эти подходы прекрасно дополняли друг друга и вскоре принесли очень интересные результаты, касающиеся природы ранней Вселенной. Как выразился когда-то Деннис Сиама, «[Эти теории] требовали весьма изощренных интеллектуальных методов, по крайней мере, по стандартам физиков-теоретиков».