Когда могилу засыпали, пес, казалось, не мог угомониться. Посидел рядом немножко, а потом побрел за ними к дому, медленно, неохотно, негромко рыча. Уселся в кухне на свое обычное место. Орест дал ему еды и воды, погладил по голове, поговорил с ним ласково.
Он понимал, что Леандр собрался уходить. Они это не обсуждали, но Орест не сомневался, что замысел таков. Как тогда быть с собакой, он не знал.
Проснувшись в ту ночь, он перебрался из своей постели к Леандру, собака – следом. Леандр подвинулся, обнял его, когда Орест устроился. Он осознал, что оба они страшатся того, что случится, когда они уйдут.
Он перестал укладываться у себя, ждал, когда Леандр приготовится ко сну, шел с ним в комнату, собака по-прежнему следом. Желанной стала для Ореста ночь – и то, что происходило между ними в те часы, и утром, когда они просыпались.
Однажды ночью Леандр не мог уснуть. Он ворочался и крутился, Орест придвинулся поближе. Они обнялись в темноте, сна у обоих ни в одном глазу.
– Хочу повидать деда, если он все еще жив, – сказал Леандр. – У него двое сыновей, но один умер, а второй – мой отец, у него единственный сын – я. Может, дед ждет меня. Когда меня похитили, Ианте, моей сестре, было десять. Теперь она женщина уже – и тоже ждет меня, и отец с матерью ждут, и дяди с тетями, и другие мои деды с бабками – родители матери.
– Я не знаю, кто ждет меня, – произнес Орест. – Может, это Митр и пытался сказать: что меня не ждет никто.
– Твоя мать тебя ждет – и Электра, – произнес Леандр.
– Но не мой отец?
– Твоего отца больше нет.
– Кто его убил?
Миг-другой Леандр не отвечал, а затем, обняв Ореста покрепче, прошептал:
– Довольно и того, что он мертв.
– Моя сестра Ифигения тоже погибла, – сказал Орест.
– Я знаю.
– Я видел, как она погибала, – проговорил Орест. – Никто не знал, что я смотрел, как она умирает, и я слышал ее голос и как кричала моя мать, я видел, как ее утаскивали прочь.
– Как тебе удалось?
– Я был на холме, в лагере. Они оставили меня сражаться на мечах с солдатами, но солдатам чуть погодя надоело играть, и меня оставили одного в шатре, я уснул, а проснулся от воя зверей, вышел из шатра и лег ничком на землю так, чтобы видеть то место, куда вели телок, наблюдал, как их резали. Слышал их звук – испуг, прямо из самого живота, а потом видел, как брызжет кровь. И там были мой отец и другие знакомые. Я чуял запах звериной крови и потрохов, они были повсюду, все кругом текло. Я собрался прибежать к отцу или, может, отыскать мать и Ифигению. Но тут увидел их. Они шли процессией, во главе ее, Ифигения и моя мать – впереди всех, а за ними – мужчины. Когда они добрались до места, не было слышно ни звука. Я видел, как они обрезают моей сестре волосы. Как ставят ее на колени. Руки и ступни у нее были связаны. И тогда я услышал ее голос – и голос матери. Они как-то заткнули им рты, чтобы те не кричали. И люди уволокли мою мать прочь, потом сестра попыталась потянуться к отцу, но ее оттащили. Повязали повязку на глаза. И какой-то человек, что был рядом с отцом, медленно двинулся к ней с ножом в руке. И тряпка у нее на рту сползла, Ифигения закричала. Звук получился, как у зверей. Она упала, и тело ее унесли.