Теперь уже никто не пытался добежать до ворданаев и даже не рвался вперед. Все громадное войско ударилось в бегство, и паника распространялась с быстротой морового поветрия, пока даже те, до кого не донесся запах пороха, не побросали оружие, чтобы бежать налегке. Одни только священники в черном пытались остановить бегущих, но мало кто внимал их призывам. Одна группка священников затянула уже знакомый, высокий и пугающе чистый напев, и этот звук задел некую струну в душах воинов Искупления. Вокруг поющих священников начали собираться люди, и горстка их росла на глазах, поскольку первые храбрецы, не церемонясь, хватали в охапку перетрусивших соратников и принуждали развернуться лицом к врагу. Так продолжалось до тех пор, пока вся эта сцена не привлекла внимание Пастора. Одно из орудий рявкнуло, исторгнув шквал огня и металла. Пастыри в черном и окружавшие их воины превратились в кровавое месиво, и беспорядочное отступление возобновилось с новой силой.
Полковник снова повернулся к Маркусу. Усмешка на его лице исчезла бесследно, но глаза по-прежнему искрились.
– Прикажите солдатам примкнуть штыки и наступать. Не ослаблять натиска. Возможно, противник еще попытается закрепиться возле своего лагеря. – Уголок его рта снова дрогнул в едва заметной усмешке. – Да, и передайте кое-что капитану Стоуксу. Скажите, что я спускаю его с поводка. Скажите… – Янус сделал паузу, – чтобы задал им жару.
Даже в полумиле от поля боя, когда сцена чудовищного побоища осталась позади, равнину повсеместно усеивали трупы искупителей. Одни, раненые, бежали, сколько хватало сил, и здесь упали, испустив дух, других зарубили кавалеристы Зададим Жару. Янус приказал не трогать тех, кто станет просить пощады, но таких оказалось немного – хандараи предпочитали полагаться больше на свои ноги, чем на милосердие чужеземцев.
Маркус ехал медленно, пребывая в каком-то оцепенении. То, что совсем недавно длилось как будто целую вечность, сейчас чудилось краткой вспышкой, мгновенным переходом из одного состояния в другое. Считаные минуты отделяли верную гибель от полной победы. Солдаты словно и не заметили этого рубежа, с ликующими криками устремившись в погоню за хандараями, но Маркус был не в состоянии последовать их примеру.
Он не мог знать наверняка! Мысль эта донимала и мучила, словно сломанный зуб, неприятная, но совершенно неотвязная. Он не мог знать наверняка. Был один момент, краткий миг, после того как отгремел первый залп. полминуты или около того, когда ворданайский строй не был защищен ничем, даже штыками. Если бы хандараи смогли завершить атаку, этот строй разлетелся бы вдребезги, как стекло. Спасай свою шкуру, и плевать, что будет. Маркус точно знал, что он и сам был на волосок от того, чтобы вонзить шпоры в бока Мидоу и поскакать куда глаза глядят. Быть может, именно потому он так и терзался.