– Как ты? – спросила Винтер по-хандарайски и, не услышав ответа, наклонилась ниже. Она увидела, что глаза девушки закатились, а смугло-серое лицо неестественно побледнело.
– Она умерла? – спросил Бобби.
Винтер покачала головой. Грудь девушки поднималась и опускалась, дыхание было неглубоким и частым.
– Думаю, просто потеряла сознание. У нее сломана рука. – Других повреждений, по крайней мере на первый взгляд, не было. – Нам придется ее нести.
– Куда? – спросил Бобби.
– В наш лагерь, конечно, – ответила Винтер. – И…
– К полковому хирургу? – уточнил Бобби.
Винтер осеклась на полуслове. Если уж офицеры закрывают глаза на насилие и убийство гражданских, вряд ли в лазарете захотят возиться со сломанной рукой какой-то серокожей девки.
– Ко мне в палатку, – наконец решила она. И мельком задумалась: интересно, поставили для них палатки или уже занесли в список потерь?
– Ее могут увидеть, – сказал Бобби. – Что вы им скажете?
Наступила долгая пауза. Винтер молчала, покусывая нижнюю губу.
– Заверните ее в одеяло, – предложил Фолсом, отряхивая грязные ладони. – Несем в лагерь раненого – и вся недолга. Никто и не глянет.
Винтер посмотрела на лежавшую без сознания девушку. Округлое личико с маленьким острым подбородком, серая кожа обильно присыпана сажей, длинные темные волосы всклокочены и слиплись от грязи. Всей одежды – простой серый балахон, перехваченный на талии плетеным ремешком. Лет ей, должно быть, даже меньше, чем Бобби.
– Что ж, попробуем так, – согласилась Винтер. – А потом я что- нибудь придумаю.
Доставить девушку в ворданайский лагерь оказалось легче, чем даже смела надеяться Винтер. Первый колониальный полк поставил палатки против ветра, дующего со стороны горящего лагеря искупителей, в удобной близости от небольшого ручья, который вытекал из долины и впадал в море. Городок из синего брезента и по внешнему виду, и по размерам был таким же, как всегда, словно ровным счетом ничего не случилось, и часовые на входе лишь удостоили прибывших кратким взглядом, а потом махнули рукой – проходите, мол.
Палатки седьмой роты и впрямь поставили вместе со всеми прочими. Пробираясь к сержантской палатке, Винтер и капралы, ее сопровождавшие, не встретили ни единой живой души. Уже совсем стемнело, и если все бойцы седьмой роты выбились из сил так же, как сама Винтер, они наверняка уже крепко спали. Потребность рухнуть и забыться сном была почти непреодолима, но Винтер пока что старалась ее сдержать.
Фолсом уложил девушку на постель сержанта. Сейчас глаза ханда- райки были плотно сомкнуты, и Винтер не могла определить, пришла она в себя или нет. Слабый стон сорвался с ее губ, когда сломанная рука опустилась на тюфяк.