– А какова, собственно, ситуация, сэр?
Винтер скорчила гримасу.
– Чтоб мне провалиться, если я знаю.
Феор с жадностью накинулась на хлеб и сыр, почти не смущаясь тем, что может орудовать только одной рукой. Бобби так пристально пялился на нее, что Винтер в конце концов искоса поглядела на капрала:
– Ты что, никогда не видел хандараев?
– Никогда, сэр. Не считая вчерашнего дня, конечно. – Он поколебался. – Она понимает, что мы говорим?
– Не думаю, – ответила Винтер и окликнула: – Феор!
Девушка с набитым ртом подняла голову.
– Ты хоть сколько-нибудь знаешь ворданайский? Наш язык?
Феор помотала головой и продолжила трапезу. Винтер пояснила Бобби, что означал этот жест.
– Вы недурно владеете их наречием, – заметил капрал.
– Я провел здесь два года, – сказала Винтер.
Честно говоря, дело было совсем не в этом – многие ветераны довольствовались парой хандарайских слов, которые позволяли сделать заказ в таверне или борделе, но Винтер, исследуя город, усердно изучала местное наречие. При нынешних обстоятельствах, правда, ее, так сказать, увлечение могло показаться подозрительным.
Феор доела хлеб, напилась из фляжки и издала едва слышный вздох. Затем, словно только сейчас увидев Бобби, села ровнее, и на лице ее вновь появилось суровое выражение.
– Спасибо тебе, – произнесла она.
Винтер перевела эту благодарность Бобби и сказала Феор:
– Он не знает вашего языка.
Девушка кивнула, и взгляд ее стал отрешенным, как будто она о чем-то напряженно размышляла.
– Послушай… – начала Винтер, но Феор предостерегающе подняла руку.
– С твоего позволения, мне нужно кое-что сказать, – проговорила она и собралась с духом. – Винтер дан-Игернгласс, я не глупа. Или по крайней мере, мне так кажется. И прекрасно понимаю, что вы сделали для меня. Я не вполне понимаю, почему вы так поступили… – уголки ее губ дрогнули, – однако то, что я не знаю причин вашего поступка, не умаляет истинности того, что вы спасли мою жизнь – и явно не затем, чтобы сделать меня своей рабыней или наложницей.
С этими словами Феор поклонилась Винтер, а потом Бобби – так глубоко, что едва не коснулась лбом пола.
– Я всем сердцем благодарю вас обоих.
Винтер неловко кивнула.
– Она благодарна нам, – пояснила она в ответ на вопросительный взгляд капрала.
– И поскольку вы вручили мне сей дар, – продолжала девушка, – я его не отрину. Скажите мне, что и как я должна делать, – и я исполню все беспрекословно. Полагаю, что если бы вы намеревались поступить со мной дурно, то у вас уже была возможность осуществить это намерение.
Винтер опять кивнула. После этих слов с души ее свалился небольшой, но увесистый камень. Если бы Феор оказалась дурочкой или упрямицей, она вполне могла бы не только раскрыть свое присутствие в лагере, но вдобавок подвести под наказание Винтер и всех остальных.