– Я и сам пока что не решил, как нам быть, – произнесла Винтер. – Надеюсь, мы сможем найти какое-нибудь безопасное место и там тебя отпустить, но на это потребуется время.
Феор склонила голову.
– Если будет на то воля богов.
– Можно тебя кое о чем спросить?
Девушка кивнула.
– Как ты оказалась с этим войском? – Винтер поерзала, чувствуя неловкость. – Ты совсем не похожа на… – она замялась, подбирая хандарайские слова, – на тех, кто служит Искуплению.
Феор рассмеялась. Впервые Винтер увидела девушку веселой, и этот смех чудесным образом преобразил черты сурового лица. В глазах Феор заплясали искорки.
– Нет, – сказала она, – я не из их числа. Я была пленницей Ятчика дан-Рахкса.
– Ангела… – Винтер беззвучно зашевелила губами. – Ангела победы?
– Ангела… – Феор прибавила пару незнакомых Винтер слов. Заметив непонимание на лице собеседника, девушка продолжала: – Высокопоставленные служители Искупления присваивают себе имена ангелов. Этот священник был предводителем войска правоверных.
– Зачем он взял тебя с собой?
– Потому что он невежествен. Он считает – считал, – что у меня достанет силы противостоять магии вашего вождя.
Теперь рассмеялась Винтер.
– Наш полковник вовсе не колдун – по крайней мере, по моим сведениям.
Слово «колдун» в этом случае было не самым подходящим, однако Феор, судя по всему, уловила суть сказанного. Девушка покачала головой.
– В вашем войске есть весьма могущественный маг. Малик дан- Белиал предупредил нас об этом, и сейчас, вблизи, это чувствую даже я. Невежество Ятчика заключалось в том, что он считал, будто я могу защитить его от этого человека. Сила, которой я обладаю, предназначена совсем для другого.
– Сила, которой ты обладаешь? Потому что ты – возлюбленная богов? – Винтер тревожно поежилась. От разговоров о религии ей всегда становилось не по себе.
– Нет. – Лицо Феор вновь стало отрешенным. Голос ее зазвучал медленно и осторожно, словно ей вдруг стало трудно говорить. – Потому что я – наатем.
Винтер помолчала. Она сталкивалась с этим словом и прежде, но до сих пор не узнала его точного перевода. Говоря «наатем», хандараи, судя по всему, имели в виду колдуна или чародея, однако в ином смысле и без того зловещего оттенка, которым эти слова обладали для слуха ворданаев. Дословно «наатем» означало «тот, кто прочел». Впрочем, даже в представлении хандараев наатемы были существами из легенд или волшебных сказок. Ни один хандарай из тех, с которыми довелось общаться Винтер, не мог похвастаться, будто видел живого наатема собственными глазами, – точно так же как никто из современных ей ворданаев не мог бы сказать, что лично встречал демона или колдуна.