Винтер вновь устремила внимание на баррикаду – и тут обнаружила, что бой наконец-то стихает. То ли паника взяла верх над воинской дисциплиной, то ли вражеский командир признал бесполезность своей нынешней позиции и отступил намеренно. Так или иначе, в пороховом дыму больше не были видны вспышки выстрелов, не стрекотала, неумолимо приближаясь, барабанная дробь. Стрелки на баррикаде пальнули еще несколько раз – наугад, скорее из принципа – и ликующе завопили вслед отступающим хандараям.
И только когда ликование охватило всех, Винтер заметила, что один из солдат, опиравшийся о борт баржи, к нему не присоединился. Она отправила пару рядовых оттащить его от баррикады, и тогда обнаружилось, что пуля пробила ему грудь и он умер на месте, обильно залив дощатый борт алой кровью. В сумятице боя этого никто не заметил.
Это отчасти охладило всеобщую радость. Пока солдаты в сопровождении Граффа относили убитого беднягу на край пирса, Винтер до боли в глазах всматривалась в завесу порохового дыма перед баррикадой. Недоброе предчувствие крепло в ней с каждой минутой, и, когда Графф вернулся, она уже была прочно уверена, что все это неспроста.
– Аскеры не ушли, – сказала она капралу. – Если бы они впрямь дрогнули и отступили, мы услышали бы их крики. – Винтер окинула взглядом своих солдат. – Эй вы, тихо! Графф, угомони их!
– Тихо! – скомандовал Графф, и Фолсом гулко подхватил его выкрик. Один за другим солдаты смолкали, глядя на баррикаду и судорожно сжимая в руках оружие. Наконец стали слышны лишь негромкое поскрипывание судов, колышущихся у пристани, едва уловимый плеск воды и тихие голоса переговаривающихся совсем рядом бойцов. Слов было не различить, но Винтер в этом и не нуждалась. Ужасная картина вспыхнула перед ее мысленным взором во всей своей убийственной яркости.
– Аскеры здесь, – вслух сказала она. – Они разделились и рассыпались вдоль берега, за лодками. – Хотя стена барж с высокой осадкой заслоняла защитников баррикады от продольного огня с берега реки, она в то же время почти целиком скрывала из виду сам берег. У врагов была только одна причина занять такую позицию. – Они готовятся к штурму.
Графф грязно выругался и повернулся к солдатам:
– Примкнуть штыки! Хельголанд, останешься на стене! Остальные – строиться… нет, с колен не вставать! Две шеренги, мушкеты зарядить, без моей команды не стрелять!
– Сэр, – подал голос Бобби, стоявший рядом с Винтер, – нам лучше отойти назад.
Эти слова неприятно царапнули Винтер, однако она не могла не признать, что в предложении Бобби есть логика. Какой ей смысл торчать на линии огня, создавая помеху собственным солдатам? Винтер и Бобби пробрались через двойную шеренгу стоявших на коленях рядовых, которых готовил к бою Графф, и заняли позицию позади Фолсома и остальных – десяти с небольшим – солдат, которые заряжали мушкеты, торопливо забивая на место порох и пули.