– Вы что-то говорили про обоз?
– Его решили оставить. Видите?
Женщина сопроводила свои слова взмахом руки. Палатки первого батальона стояли недалеко от границы лагеря, и территория, которая вчера служила плацем для строевых занятий, была видна как на ладони. Сейчас там строились солдаты. Судя по увесистым заплечным мешкам, они явно собирались в долгий поход, однако все лошади оставались у коновязей, и обозные повозки тоже никто не спешил отцеплять.
Винтер озадаченно моргнула:
– Что происходит? Мы выступаем?
– Только второй и четвертый батальоны. Полковник сказал, что в минувшем сражении им досталось меньше всего, а потому они с ходу ринутся в новое.
– Новое сражение?
– Полковник спешит на помощь к капитану Д’Ивуару. Очень спешит. Очевидно, мы движемся медленнее, чем планировали.
С этим трудно было не согласиться, помня обо всех задержках, которые преследовали их по пути.
– А как же мы?
– Первый батальон? – уточнила женщина и, когда Винтер утвердительно кивнула, продолжила: – Думаю, вам предстоит заслуженный отдых. Первый и третий батальоны остаются здесь, с обозом и ранеными. – Она оглядела себя и невесело усмехнулась. – И прочим балластом.
Винтер из солидарности изобразила слабую улыбку, совершенно не зная, как себя вести. Женщина задумчиво разглядывала ее.
– Как вас зовут, сержант? – помолчав, спросила она.
– Винтер, мэм, – ответила девушка, вспомнив вдруг об этикете. – Винтер Игернгласс. И на самом деле я лейтенант. – Она так и не удосужилась отыскать лейтенантскую полоску, чтобы заменить ею сержантские звездочки.
– Лейтенант, – повторила женщина. – Прошу прощения. – Она протянула руку, и Винтер осторожно ее пожала. – А я – Дженнифер Алхундт.
Рукопожатие длилось на секунду дольше, чем следовало. И в этот момент Винтер почувствовала кое-что странное – будто из-под кожи собеседницы выскользнуло нечто, струйка невидимой жидкости или газа, которая пробежала вверх по руке, обвила ее, проникая через ткань мундира, затем сквозь кожу, – и впиталась в плоть. Винтер пробрал озноб, и она чуть поспешней, чем требовали приличия, отдернула руку.
– Это ваша? – осведомилась Джен, качнув головой.
Подавляя дрожь, Винтер вынудила себя сосредоточиться.
– Что, простите?
– Палатка, – терпеливо пояснила Джен. – Та, что позади нас.
– А! Да, моя. А что?
Джен пожала плечами.
– Просто любопытствую. Меня всегда изумляли условия, в которых вы, солдаты, ухитряетесь выживать. Четверо мужчин, годами живущих в одной крохотной палатке. У меня, к примеру, отдельная палатка, и признаюсь вам честно, что, когда придет время покинуть это жилище, я нисколько не буду об этом сожалеть.