— А вы? — спросил я.
— А я остался, — спокойно сказал майор.
— Говорят, немцы чекистов и коммунистов сразу вешают.
— Говорят, — сказал майор. — У жены родственники в деревне живут. У них спрячусь, там места болотные, никто не доберётся — ни свои, ни чужие. У меня дитя малое и жена молодая, не до подвигов мне воинских, впрочем, не мне вам объяснять, вам Советскую власть любить не за что.
— Не за что, — сказал я.
— Вот что, Константин Павлович, — сказал майор. — У меня в райотделе арсенал не заперт. Там хороший запас стрелкового оружия, для партизан готовили. Не знаю, что и как с партизанами будет, а вы себе и друзьям вашим и знакомым заберите, пригодится в случае чего. Ну, дай бог, свидимся, — Ермолаев завёл мотоциклетку и уехал.
— Пойдём домой, — тронула меня за рукав Анна.
— Иди. Я к Каминьскому в гости зайду.
— Я уже к вам собирался, — сказал Каминьский, едва поздоровавшись. — Что делать будем, Константин Павлович?
— Для начала остановим неизбежную панику и мародерство. Я насмотрелся, когда в Москву ездил.
— Берём власть в свои руки? — спросил Каминьский.
— Больше, как я понимаю, некому, — сказал я. — Давай составим список людей, которым можно предложить войти в состав администрации. Предлагаю Мосина Степана Васильевича, заведующего отделом народного образования и Романа Тихоновича Ивонина, начальника лесопилки. Оба из «лишенцев», люди дельные, не будут в хате с края отсиживаться. В отделе милиции большой склад оружия, десятка бы два крепких парней подобрать, из них первый взвод охраны порядка создадим, можно назвать народной дружиной.
— Я пойду на спиртовой завод, — сказал Каминьский. — Там нормальные парни есть, и я у них авторитетом пользуюсь. Прямо сейчас и займусь.
— На финансы позовём Якова Моисеевича Жабинского, бухгалтера райпотребсоюза. С финансами сейчас беда будет. Карточек нет, какими деньгами пользоваться неясно, пока сохраним советские.
— Плохо, что еврей, — поморщился Каминьский. — Немцы недовольны будут.
— Мы не девушки, чтобы нами довольными быть. Немцам порядок нужен в тылу, как любой наступающей армии, а нам спокойная жизнь. Вот мы такой порядок и станем создавать. В шесть вечера собираемся у меня, проведём первое заседание партактива, как большевики любят выражаться. Выработаем первоначальную программу действий, напишем воззвание к населению и завтра я перед жителями выступлю. И вот ещё что, Бронислав, власть и оружие, бывает, человека развращают. Я надеюсь, ты не начнёшь сводить личные счёты?
— Я-то не начну, — сказал Каминьский. — Но порядок придётся поддерживать железной рукой, вы это понимаете, Константин Павлович?