Он закрыл глаза и недолго полежал так.
— Смотрю, глаза закрыты, а губы шевелятся, — услышал он над собой. И снова открыл глаза. Увидел молодую девушку. Это она произносила над ним слова:-Я думала, может, ты опять бредишь? А голова сегодня не горячая… Ты проснулся?
— Ага, — сказал Федор, ему было неловко лежать перед незнакомым человеком в чужой избе, где и он никого не знает, и его — никто.
— Мама, Федя опять проснулся, — радостно сообщила девушка. И мать подошла. Вытерла руки о передник, потрогала лоб Федора.
— Ну, слава богу, выжил… Налей супа в миску. Семь ложек налей. Один бульон. Остуди и напои.
Его опять напоили супом, и жизнь сразу преобразилась, в избе стало светлее. Федор почти все понимал, что было теперь вокруг, но еще не все мог вспомнить из того, что случилось раньше.
— Сегодня… какое число? День какой? — спросил он у девушки.
— Шестое сегодня, января. Завтра Рождество, — улыбнулась она.
— Как… Рождество… откуда?
— Так… шестое уже… Ты ведь пять недель бьешься со смертушкой, Федя. Или не помнишь?
— Не очень, — признался он, потому что радость выздоровления заслонила в нем всю прошлую печаль.
— Тебе рассказать? — спросила она, и он кивнул. — Мама, можно Феде рассказать про все? Или рано?
— Коли хочет знать… расскажи, — разрешила мать. — Он теперь на поправку пойдет, ожил мужик, слава тебе, господи, ожил…
И девушка поведала Федору все по порядку: и как он постучал ночью, и как она испугалась, разбудила мать, как они не сразу открыли, а когда открыли — на крыльце человек лежит, не шевелится, беспамятный, и как затащили его в избу, зажгли огонь да испугались: глаза закрыты, весь щетиной зарос, губы опухли и голова в крови; потом, глядим, на улице мороз трескучий, а человек в сапогах, думали, ноги обморозил, еле сапоги стянули, ноги растерли, нет. вроде ничего, обошлось; потом лицо обмыли, раздели, уложили, а ты все без сознания, бредишь, мечешься, затихнешь ненадолго, мать спросит, как тебя зовут-то, милый, и ты, глаз не открывая, ясным голосом так и ответишь — Федор я, потом еще Ульяну все звал, не знаю, кем она тебе приходится, ребеночка какого-то поминал, которого ты не видел, какую-то рысь хвалил, хорошо, говорил, что она тебе встретилась, что свою шубу тебе отдала, — ну прямо как колдун какой или знахарь…
— Мать моя летом травы собирает, лечебные, чудодейные, ты маме спасибо скажи, она трав заварила и рану твою обмывала этим настоем, пока доктор пришел…
— Какой доктор?
— Настоящий, в халате. Его большой командир прислал, он и сам приезжал, но ты в горячке лежал, не узнал его, а он тебя признал, мы, говорит, старые знакомцы…