Каллен хочет сказать, мол, где же ты потерял своего приятеля из «Беллы», и что же это за приятели такие, обществу которых предпочитаешь общество человека, которого умеешь лишь раздражать? Где он, когда тебе нужна помощь? Хотя бы один товарищ, готовый прикрыть тебя щитом. Есть такие?
Вместо этого он говорит:
— Мы с тобой не друзья. — Просто чтобы запомнил и имел в виду.
— Я иллюзий и не строил.
— Я тебе не сиделка и не нянька, понял?
Дориан кончиком языка касается раны на губе. Улыбается.
— Понял. Расслабься, рыцарь-коммандор.
— Я больше не… — Каллен перебивает сам себя, захлопывая рот. В который раз повторять одно и то же — слишком похоже на издёвку. А издёвка — слишком похоже на Дориана. Поэтому он молча складывает руки на груди и смотрит.
Смотрит, как хрипло и беззлобно смеётся Дориан, осторожно откладывая посох на пол. Такой умиротворённый, спокойный, словно бы целый и невредимый, словно бы ничего странного нет в том, что они оба посреди библиотеки, а за окном плотная ночь, скоро небо начнёт синеть. Всё это злит Каллена неимоверно сильно.
— Время только зря потратил, — шипит раздражённо, разворачиваясь и направляясь к лестнице.
Нужно быть полным идиотом, чтобы воспринимать эту магическую сошку всерьёз, и как же рад Каллен этой ярости, что наворачивает в груди. Он решительно шагает вперёд и даже не задумывается о том, смотрят ли ему в спину. Какая разница? Сейчас он вернётся в свою спальню, ляжет в постель и через несколько часов наступит новый день, который снова будет наполнен отчётами для Кассандры и неутешительными вестями с трактов, который начнётся с утренней тренировки, где не нужно будет думать о том, каким сиплым казалось дыхание Дориана, когда Каллен волок его на третий этаж библиотеки. Как это прекрасно, когда не нужно думать ни о чём, относящемся к человеку, оставшемуся за спиной.
Его внезапно становится слишком много.
Это беспокоит Каллена. Это беспокоит его так сильно, что он обещает себе больше не патрулировать округ Скайхолда, чтобы не ввязываться в перепалки Инквизитора, на которые натыкается совершенно случайно, как сегодня. Это не его дела. Его дела — стратегия. Его дела — приказы и ставка командования. Плевать он хотел на…
— Каллен.
Дориан зовёт негромко, когда до лестницы остаётся всего пару шагов, и, судя по голосу, он больше не смеётся. Наоборот — в нём бездонное море какой-то болезненной тоски.
От собственного имени, слетевшего с его уст, Каллена пробирает мурашками. Он ещё не слышал, как его произносят тевинтерцы. Разница небольшая, но мягкая и тёрпкая, как тёплое орлесианское вино. За два месяца Дориан впервые назвал его по имени.