Какой бред.
Что ты тут забыл, чувак. Серьёзно. Что тебе тут нужно?
Как будто чья-то рука сгребла уличного пацана из дождевой грязи, отряхнула и швырнула в вылизанную квартиру, построенную из золота и мрамора, а сверху присыпанную волшебной пыльцой мажорных фей. Он сжимает зубы и отворачивается.
Хэ Тянь уже сидит за столом перед лотком с дымящейся нагретой едой. Поднимает взгляд на вошедшего Рыжего, прекращает крутить в пальцах мобильный.
— Я думал, ты заблудился.
— Иди на хрен.
Рыжий садится на стул и пытается избавиться от ощущения, что вся эта кухня сейчас обвалится ему на голову. Он здесь уже был, он тут даже готовил. Но сейчас почему-то кажется, что эта квартира выдавливает его из себя, как гнойник. Может быть потому, что напротив сидит Хэ Тянь, так близко, что под столом можно почувствовать тепло его ног, и смотрит, слегка прищурив воспаленные глаза.
— Я не буду извиняться за то, что здесь дорогая сантехника.
Рыжий хочет огрызнуться, мол, а что здесь дешёвое? Но его накрывает слишком острым облегчением, что Хэ Тянь, оказывается, всё ещё умеет разговаривать, и он отвечает только:
— Как-нибудь проживу без унитаза, подмывающего жопу.
— Приятного аппетита, — выразительно говорит Хэ Тянь.
И это первая яркая интонация в его голосе за последние несколько дней. Не то чтобы они много общались…
Рыжий смотрит, как Хэ Тянь кладёт в его тарелку рис и кусочки пожаренной курицы. Пахнет вкусно. В желудке урчит, он торопливо кашляет, чтоб не спалиться. Но, по ходу, Хэ Тянь всё слышит.
Говорит:
— Не стесняйся. Тут много еды.
Пофиг.
Рыжий уплетает за обе щеки. Сложно только первые пару вилок. Потом, когда он понимает, что Хэ Тянь не собирается глазеть на то, как он жуёт, еда начинает заходить на ура. Действительно, вкусно. Хотя по жесткости риса чувствуется, что приготовлено не сегодня.
По мере того, как пустеет его тарелка, до Рыжего постепенно по новой начинает доходить, что он, вообще-то, ужинает с Хэ Тянем. На его здоровенной кухне. Под его дорогущей и яркой лампой, похожей на длинный багет, спущенный на железной поножке с потолка.
С этим уёбком, который совал ему бабки в конверте, как шлюхе, обслужившей его на дому. И это оказалось ещё более унизительной шнягой, чем казалось до этого.
Рыжий бросает короткий взгляд на лицо напротив.
Хэ Тянь молча ест, собирает вилкой рисовую кашу на средину тарелки, тщательно пережевывает, хотя на вилке риса совсем немного. Он такой обычный, словно ужинает здесь один. Рыжий смотрит на быстро движущиеся желваки — как будто кулак сжимается, и костяшки ходят под кожей. У Хэ Тяня столько еды, а он ни хрена не жрёт, судя по тому, как запали щёки и вылезли скулы. Не то, чтобы Рыжий рассматривал его лицо до этого, но… У матери было так же, когда в Плохие Периоды она на несколько дней отказывалась от еды.