Туссентское вино широкой бордовой струей наполняет сосуд.
Ольгерд встречается с Геральтом взглядом и усмехается краем губ:
— Знал бы, что нагрянут гости — прикупил чего-нибудь съедобного.
— Я не голоден.
Ольгерд будто не слышит.
— В следующий раз, — говорит он, отставляя тяжелый кувшин в сторону и откидываясь на спинку кресла, — предупреди меня о визите заранее. Так уж повелось в наших дворянских кругах, но тебе-то невдомёк, так что можешь не извиняться.
— Я могу уйти, — спокойно говорит Геральт.
«Так будет даже лучше». В конце концов, я сам всё ещё не понял, почему забрёл в эту глушь.
— Нет, — так же спокойно отвечает Ольгерд.
После чего молча продолжает пить своё вино.
И чёрт знает, что значило тогда это «нет». То ли: «нет, не можешь», то ли: «нет, ты сам знаешь — лучше не будет».
В ту их первую встречу после заварушки в святилище Лильвани Геральт проводит единственный спокойный вечер за последние несколько лет. Они больше не говорят — молча пьют из можжевеловых кружек и это, на удивление, действительно в разы вкуснее, чем пить из безжизненных железных кубков.
Слишком не по-дворянски, думает он, прикрывая глаза.
Ведьмачья чуйка подсказывает, что разбойник в Ольгерде давным-давно одержал победу над дворянином. Остались только все… эти вот… тряпки. Балаганистая высоковкусная мишура. Цирк. Ведь, оберни падальщика в дорогую ткань — он вельможей не станет. У Ольгерда взгляд дикого зверя, а не вельможи.
Геральт уходит из обиталища фон Эверека далеко после полуночи.
Коротко прощается и отправляется в ближайшую корчму, где не задолжал пару десятков крон. В «Гусиной гузке» он должен всего пятак — корчмарь то ли сжалился, то ли позабыл: выделил спокойную и тихую комнату под самой крышей. Геральт вырубается, прежде чем успевает накрыть плечи одеялом.
В окна метёт.
Наутро он всё ещё не связывается с Трисс и теряет пятьдесят монет за выполненный с опозданием заказ — чёртовы гули и их разворошенное невнимательным охотником гнездо! Нежить будто чует своими поросячьими носами запах вчерашнего алкоголя — швыряются агрессивно, хрипят, как придушенные цепью псы. Меч лежит в руке крепко и уверенно — придаёт каких-никаких сил. Отвлекает. Лишает голову тяжких мыслей. Этот день больше напоминает катание на карусели — круг, ещё круг, ещё круг. Бесконечное множество чёртовых кругов.
Отпускает лишь к вечеру — словно медленно начинает разжиматься сжатый кулак.
Геральт возвращается в «Гусиную гузку» и отдаёт старый долг кронами — покрывает его с лихвой. Остальное за пару часов просирает в гвинт какому-то старому низушнику без левой ноги. Имени не запоминает — но низушнику эти кроны, однозначно, нужнее. Корчмарь доволен — наливает им бормотухи до самых краев. Вино кислое, кружки не можжевеловые. Но спасибо ему.