– Да видишь, как с этим съездом все выходит. Схлестнулись ваши промышленники с аграриями не на шутку. Нам, кустарям, и не вклиниться, боюсь, – Полетаев развел руками. – Как пойдет. Если время выделят, так у меня все готово. Тексты согласованы, утверждены. Что, кстати, для меня отдельная радость – уж не знаю, дадут ли выступить, а вот в печатный вестник Съезда все до словечка войдет! Я уж и материалы комитету сдал. Не выслушают, так прочитают, кому интерес есть.
– А за что голосовать собираешься, если не секрет?
Полетаев опустил глаза.
– Поня-яяя-ятно, – протянул Савва и отвернулся к окну.
– Савва, пойми! – Полетаев не то, чтобы оправдывался, но осознавал, что его решение другу доставляет боль, а сам он по-другому перерешить не может. – Пойми, я сам по сути своей – аграрий. Я всю эту кухню досконально знаю. Какие пошлины! Окститесь! Да на одних запчастях разоримся, техника-то у всех сплошь немецкая. Вы ж предлагаете всем и сразу на отечественную перейти. Да где ее взять столько?
– Андрей Григорьевич! – Савва начинал злиться и ноздри его раздувались в такт ладони, что ребром постукивала по зеленому бархату стола Полетаева. – Уж ты-то! Сам жизнь свою, душу свою… Э-ээээ… Имущество свое положил, не пожалел! Станочки, разработочки!
– Савва! – попробовал остановить его Полетаев. – Потому сам и знаю! Не свернешь с места здесь ничего, все по ветру пустишь!
– Да не перебивай ты меня! – Мимозов хлопнул всей ладонью по столу и чернильница, подпрыгнув, выплеснула перед ним свое содержимое. – Ох, прости! Погорячился.
– Ах, Савва! – Полетаев привстал и застилал теперь чернильное пятно, взяв с подоконника газеты. – Что уж о столе жалеть, когда все в тартарары летит…
– Кстати, Андрей Григорьевич, о Товариществе-то нашем, – присмирел Савва. – Не хотел я тебя расстраивать, да лучше, чтобы ты знал. Урядник-то наш предусмотрительный, свою долю англичанам решил сбагрить. Да тем, видно, она одна без надобности, так этот… Э-ээээ… предприниматель трусоватый еще и Погодина решил втянуть! Благо – тот человек совестливый да прямой, ко мне явился, доложил. Пока не состоялось, но ведь знаешь, как бывает – если мыслишка гнилая закралась, так уж не выбьешь! Выждет этакий Тимофей Михайлович момента, как тебя в городе не будет, а после будет клясться, что срочная необходимость у него случилась. Я руки марать не стал, а ты бы, как председатель, напомнил бы ему права и устав, да судом пригрозил. Может, присмиреет. А лучше от греха – давай его долю сами выкупим?
– Ох, Савва, – вздохнул Полетаев. – На что выкупим? Этот дом того и гляди с молотка пойдет. Я не знаю, как Лизе сказать, что возможно нам в деревню вскоре перебираться придется, при мастерских там ютится зиму. Наташа Мите учебу и квартиру оплачивать должна. Я сам… Эх! Последнее проедаем.